интереса.
Я направил луч мощного фонаря на воду, осветил режущую воду леску, спросил у сына:
– Крупная?
– Подсак не нужен, – разочарованным голосом ответил он.
И резким рывком выбросил на берег… сомёнка-сеголетка длиной чуть покороче локтя, больше всего похожего на несколько преувеличенного головастика.
Общий дружный хохот огласил берег.
Кискис приблизился к ошеломлённому, безучастно лежащему сомёнку, брезгливо потрогал его и пренебрежительно отряхнул лапу. Только Васёна с прежним энтузиазмом радостно кричала:
– Папа рыбку поймал!
– Эх, вы! – сказал я, – Справились с маленьким. Навалились вшестером на одного.
Сын аккуратно снял сомёнка с крючка и опустил в мелкую воду у берега, просвеченную фонарём так, что её почти не видно было. А я утешал Васёнку, говорил, что мы через пять лет приедем сюда и ещё раз поймаем этого сомёнка, когда он подрастёт. А она, глубоко вздохнув, спросила:
– Пять лет – это очень долго?
Для интересующихся
Малая река Андоба: голавли и другие
Андоба – приток Костромки (так местные жители называют р. Кострому, чтобы не путать с названием города). Устье её узкое, в крутых берегах. Сама река тоже не широка, в низовье не больше 20 метров. Вследствие подпора вод Горьковским водохранилищем течение её замедленное, а глубины приличные, в межень до 2 м. Недалеко от устья стоит село Пустынь, где и поныне живут Мазаевы – потомки деда Мазая. На всё немаленькое село был тогда только один настоящий рыбак, он ловил леща с заякоренной лодки, но не в Андобе, а в Костромке, и я его видел лишь издали. За всё время только раз ко мне на стан заглянули люди – косари, изнывающие от жажды, попросили напиться.
Когда я отошёл от устья метров на 100 и вышел на крутояр над изгибающимся омутом моему взгляду открылась радующая взгляд рыбака картина: недалеко от берега поверху ходила стайка голавлей, один – совсем здоровый, и 5 – 6 немного меньше. Важно шевеля плавниками, они плавали в прозрачной воде, пронизанной солнечным светом. «Будем с рыбой!» – сказал я себе.
Но на этом месте голавли перестали показываться, когда я поставил палатку, стал ходить по воду, да и ловить приходилось на открытом месте, где голавли видели меня, так же хорошо, как я их. Первые два дня я довольствовался сорогой (плотвой), которая клевала на глубине. Рыбки попадались приличные, но в сравнение с виденными голавлями не шли. Я решил сменить место ловли.
Немного выше по реке начинался участок с прямым течением и хорошими глубинами. Но здесь оба берега реки заросли кустами и молодыми деревцами, сильно мешавшими уженью. Забросить спиннинг было невозможно, а если бросок выходил, блесна улетала под противоположный берег и там безнадёжно запутывалась в кустах. Пришлось прибегнуть к поплавочной удочке, тщательно выбирая место и соразмеряя замах с нависшими над рекой
