рядом остановились сани. Распахнутая шинель седока с красными отворотами, блестящие генеральские погоны, поблескивающее на переносице золотое пенсне. Марков берт под козырек. «Так точно, ваше превосходительство!» – бодро отзывается подпоручик… И в тот же момент он проснулся. Марков посмотрел с верхних нар в центр блиндажа. Несколько секунд спросонья он опасался, что произнес фразу вслух.
У маленькой печурки сидел Фомичев и, открыв кованую дверцу, помешивал металлическим прутом чуть тлеющие угольки внутри.
– Картошку будете, товарищ капитан? – поднял глаза на Маркова Фомичев. – А то я испек…
Марков отрицательно покачал головой:
– Нет, спасибо.
– Поспите еще, вы и часу не отдыхали, – участливо предложил Фомичев.
Марков закрыл глаза, но сна больше не было. Вытянувшись на спине, он смотрел на бревенчатый накат потолка. В землянке было подозрительно тихо. Чего-то не хватало. Так и есть – храп смолк, а сержант Куценко, спустившись к печурке, уже катал в ладонях, дуя на пальцы, горячую печеную картофелину. Прикрыв глаза, капитан слушал приглушенный солдатский разговор внизу.
– Хороша картоха.
Это Быков, видать, тоже не спится – подсел к ребятам.
– Давай тушнину откроем, – с набитым ртом предложил Куценко.
– Щас оформим. – Фомичев порылся в вещмешке, извлек большую банку американской тушенки, подбросил на ладони и любовно выставил на чурбачок. – Ленд-лиз, братва!
В считаные секунды банка оказалась вскрытой маузеровским штык-ножом.
– Э-э! Куда без меня хомячите! – на нижних нарах зашебуршился Паша-Комбайнер.
– Второй фронт! – блаженно улыбнулся в полусумраке блиндажа Фомичев, вываливая щедрые куски мяса на подставленные товарищами ломти черного хлеба.
В течение нескольких минут снизу раздавалось только сосредоточенное чавканье. Потом разговор продолжился.
– Тушенка у них знатная, – сказал Фомичев. – А вот воюют союзнички хреново.
– Бомбят они фрица на совесть, – не согласился вступивший в разговор старшина.
– А что толку? – возразил Фомичев. – Только этим гансов не возьмешь.
– Они вон немца с той стороны до Германии уже прогнали, – не сдавался старшина.
– А немец развернулся, да и дал им по мордасам. Один раз только зубы показал по-настоящему – они и покатились. Слыхал, как союзнички в Арденнах обделались? Теперь полгода в себя приходить будут, не меньше…
– Да, а немец за нас опять взялся…
В установившейся на несколько минут тишине неожиданно отчетливо прозвучал вдруг усталый вопрос Быкова:
– Когда войне конец?..
Все вздохнули и молчали еще некоторое время, глядя на мерцающие в печурке угольки. Потом в разговор вступил лейтенант Чередниченко:
– За этот год должны
