Кильшток, никогда не унывающий маленький человечек с веселой искоркой карих навыкате глаз. Старший техник-лейтенант Кильшток еще в училище прослыл знаменитостью. Как-то в учебном полете на ТБ-3 присел он у входной двери и задремал. На одном из разворотов незапертая дверь распахнулась, и Кильшток вывалился из самолета. Но поток воздуха тут же придавил дверь обратно, зажав заодно и ногу Кильштока. К счастью, на нем оказался парашют. После сложнейших манипуляций ему удалось освободить зажатую ногу, а раскрыть парашют оказалось делом одной секунды. Кстати, на большее раздумье у него времени не оставалось: самолет шел на высоте двухсот метров!
Через два дня был обнародован соответствующий приказ по училищу, и долго еще каждый встречный считал своей обязанностью обратиться к Кильштоку с вопросом: «Как же ты, а?» Но старшего техника-лейтенанта трудно было вывести из равновесия. Он отмалчивался, только еще веселей щурились его глаза.
Вот и теперь наш начальник вооружения вдруг стал героем дня. Никто не знает, зачем ему понадобилось на одной из остановок забраться на крышу вагона, но о его падении с крыши во всех теплушках ходит анекдот.
– Что с крыши упало?
– Пальто.
– Почему так громко?
– Кильшток в нем.
Но Кильшток на розыгрыши не реагировал. Он лишь улыбался и отвечал единственной фразой:
– А что? Такое уже мое еврейское счастье.
Эту же фразу мне довелось услышать много позже. И увидеть ту же скромную улыбку. Под Сталинградом наш аэродром бомбила группа «юнкерсов». Все попрятались, кто куда смог. Кругом вздымались столбы огня, земли, свистели осколки, грохали взрывы, а среди этого пекла, на бомбовом складе, между штабелями бомб спокойно прохаживался Кильшток со своими подопечными Копейкиным и Дроздовым, не спеша подбирая пылающие зажигалки и отбрасывая их в сторону – подальше от бомбосклада!
Официальные слова приказа звучали примерно так: «За мужество, хладнокровие и находчивость, проявленные в период бомбардировки складов боеприпасов вражеской авиацией, капитана Кильштока наградить орденом «Красная Звезда», сержантов Копейкина и Дроздова медалью «За отвагу».
Еще много дней после этого, оказывая внимание, мы пытались отдать ему свои пайковые папиросы, предлагали свои «боевые сто грамм». Но капитан Кильшток смущался окончательно:
– Что вы, ребята! Не надо. Если бы взорвались бомбы, кто бы их с меня списал?
Правая часть теплушки – женская. Там живут врач полка капитан Дибич, машинистка Гаврилова и техник-приборист Надя.
Женская половина населения нашей теплушки создает некоторое неудобство для нас, мужчин. Видимо, это же испытывают и женщины. Особенно если учесть неравномерность движения эшелона. В других теплушках, где размещены одни мужчины, кое-какие мелкие надобности можно выполнить, не дожидаясь остановки поезда. А у нас любой пустяк – проблема! А если эшелон не останавливается сутки, если… Да что
