на отдыхе?
– Я люблю стрелять по мишеням и занимаюсь каллиграфией.
– В следующий раз приходи и приноси свою каллиграфию. – Цзян Цин была знатоком в этом деле.
Затем Цзян Цин обратилась к дочери:
– Ли Нэ, меня тут в Циньчэн притесняют мелкие, ничтожные людишки. Напиши от меня письмо в адрес нового ЦК партии, потребуй, чтобы они немедленно выпустили меня, или уж, по крайней мере, они должны заменить тех людишек, которые меня терзают.
– Это… Такое письмо мне несподручно писать. Напиши его все-таки сама. – Ли Нэ запиналась.
– Что? Даже ты от меня отказываешься. Видно, прахом пошло мое воспитание, напрасно я с тобой мучилась!
– Мама, не в этом дело. Я просто действительно не могу этого сделать.
– Совести у тебя нет. Меня тут обижают, а ты не хочешь мне помочь. – Цзян Цин говорила с горечью, понимая в душе, что в этом деле дочь не может сыграть никакой роли. Вероятно, она рассчитывала на то, что ее прослушивали. Затем Цзян Цин изменила тему разговора: – Есть ли новости о твоем младшем брате Юаньсине?
– Нет. Знаю только, что он по-прежнему отстранен от работы и находится под следствием.
– Эх, это я погубила его, Бобочка своего (уменьшительное от «боб», «бобовое зернышко». – Ю.Г.). Какой прекрасный молодой человек. Вот уж кто по праву может называться наследником павших героев.
Цзян Цин вздохнула.
Время свидания закончилось. Ли Нэ и Ван Цзинцин стали прощаться с Цзян Цин.
– Против вашего дела я не возражаю. Как хотите, так и поступайте. Раньше я все вмешивалась в дела Ли Нэ, да ничего хорошего из этого так и не получилось. Сегодня председателя больше нет с нами, а я вот нахожусь в таком положении. Ван Цзинцин, я благодарна тебе за то, что ты нашел в себе смелость полюбить Ли Нэ. Я благодарна тебе и за председателя. В конечном счете ты оказался бойцом охраны, преданным председателю.
– Будьте покойны, я непременно буду защищать и любить Ли Нэ и Сяо Юя. Я сполна отвечу на милость ко мне председателя. – Ван Цзинцин заставил себя склонить голову.
– По-моему, ты – человек, у которого есть совесть, – на глазах Цзян Цин блеснули слезы. Она была растрогана.
Два месяца спустя Ли Нэ и Ван Цзинцин устроили дома празднество по случаю своей свадьбы. Канцелярия ЦК КПК прислала им в подарок к свадьбе цветной телевизор японского производства марки «Сони», немецкий двухкамерный холодильник и 3 тысячи юаней. При этом было сказано, что деньги выделены из оставшихся гонораров Мао Цзэдуна и что свою долю получили все его дети.
На свадьбе было не более 20 человек. При этом все со стороны невесты: ее родственники, близкие, друзья, коллеги по работе. Свидетелями выступали Ли Иньцяо и Хань Гуйсинь. Главным из приглашенных считался один из заместителей начальника канцелярии ЦК КПК. Кроме того, двое ветеранов-руководителей (их имена остались нам не известны) прислали своих секретарей с подарками.
Жених был счастлив. Его лицо раскраснелось от
