южнее на берегах Волги, на восток вплоть до Урала. Невероятное достижение тыловиков.
Наш план овладеть Москвой оставался неизменным. Падение Москвы, сердца огромной русской империи, должно было непременно произвести глубокое морально-психологическое воздействие на волю русского народа и боевой дух армии противника.
Пока на севере шло окружение Ленинграда, на южном участке разворачивалось наступление по широкому фронту на Харьков и Крым, наш танковый корпус[45] должен был пробиваться вперед на северо-восток в район между Москвой и Калинином, городом на Верхней Волге, с целью форсировать канал Москва – Волга и ударить на Москву с севера.
Уже давно наступила осень, когда нам удалось наконец, преодолевая ужасное бездорожье и подавляя отчаянное сопротивление противника, выйти к Волоколамску, городу примерно в 100 километрах от Москвы. Здешняя местность сама служила естественными укреплениями, позиции на которых и заняли успевшие хорошо окопаться русские. Вновь наступила пауза – приходилось ждать доставки на передовую боеприпасов и топлива. В оба моих батальона прибыли пополнения. Молодежи приходилось приспосабливаться к суровому фронтовому быту. Все, что они слышали о войне дома, были трескучие фразы вроде «невероятный бросок вперед» или «в самом ближайшем будущем Россия будет разгромлена».
Тем временем наступил октябрь, и мы изготовились к новой атаке, прорвали русскую оборону в районе Волоколамска и выдвинулись к Клину, небольшому городу на стратегически важном шоссе Москва – Калинин – Ленинград. После ожесточенных боев мы овладели Клином, что означало – Москва оказалась отрезанной от Ленинграда[46]. Другая танковая дивизия вышла к Калинину и захватила его. Тем временем подтянулась пехота и обеспечила охрану важных линий коммуникации.
Когда мы находились немного восточнее Клина, километрах в 50 от канала Москва – Волга, меня вызвали в дивизию.
– Люк, сосредоточьте перед рассветом силы обоих батальонов[47] и попытайтесь овладеть мостом через канал в районе Яхромы. Захватите его целым. Если удастся, создайте береговой плацдарм (предмостное укрепление) на восточной стороне и дожидайтесь подхода основных сил дивизии. Есть основания ожидать массированного контрнаступления. Зима на подходе. Нам необходимо достигнуть целей до ее наступления.
Дивизионный адъютант отвел меня в сторону:
– Люк, строго между нами. Роммель добивается вашего перевода в Северную Африку на должность командира 3-го моторизованного разведывательного батальона. Уже и приказ подготовлен. Но генерал не хочет отпускать вас сейчас. Он намерен положить приказ под сукно и ничего не говорить вам. Я же хотел, чтобы вы знали.
Сообщение озадачило меня. Выходит, Роммелю нужен именно я? Думается, в так называемом «офицерском резерве» дома хватает командиров. Поменять Москву на Триполи – заманчивая перспектива. Однако пока все было неофициально. Зато
Имеется в виду 56-й моторизованный армейский корпус генерала танковых войск Фердинанда Шааля (из 3-й танковой группы, переименованной с 1 января 1942 г. в 3-ю танковую армию). Автор ошибается, называя его танковым, поскольку тот получил это наименование только 1 марта 1942 г. Перейдя во второй половине сентября 1941 г. из группы армий «Север» в группу армий «Центр», штаб 56-го моторизованного корпуса получил в свое подчинение 6-ю и 7-ю танковые и 129-ю пехотную дивизии (последнюю позже заменила 14-я моторизованная пехотная дивизия). Ранее 7-я танковая дивизия некоторое время входила в 8-й армейский корпус генерала артиллерии Вальтера Хайтца (из 9-й армии генерал-полковника Адольфа Штрауса, в тыловой район которой дивизию Функа вывели еще во второй половине августа 1941 г., когда ее прежний корпус, 39-й моторизованный, был направлен в группу армий «Север»). Именно в составе 56-го корпуса она участвовала в наступательных операциях октября – ноября 1941 г. и оборонительных боях зимы 1941/42 г. (
7-я танковая дивизия и боевая группа «Зиры» (из 14-й моторизованной пехотной дивизии) захватили Клин 23 ноября 1941 г. (в 16.00) (
Речь идет о 7-м мотоциклетно-стрелковом и 37-м разведывательном батальонах (
