утро меня вызвал командир полка! А он у нас был колоритнейшей личностью. Представьте себе героя Гражданской войны Семена Михайловича Буденного и его знаменитые кавалерийские усы. Вот и наш полковник внешне сильно походил на маршала, только росточком был поменьше, зато усами – значительно маршала превосходил: густые, широкие, закрученные на кончиках чуть не до ушей. Усы были предметом его особой гордости, любви и объектом тщательнейшего ухода. Вот, значит, прибыл я к нему, доложился, и он, поглаживая усы, говорит:
– Лейтенант, слушай приказ! Завтра к 17 часам представить мне… как это, – он глянул в бумажку, – акт обследования майора, в котором подробно описать повреждения и дать им оценку. Выполнять!
– Товарищ полковник, так товарища майора лучше отправить на экспертизу в город, я же не специалист, у меня нет…
– А-а-тставить разговорчики, лейтенант! Советский военный врач все должен знать и все уметь! Шагом марш выполнять приказ!
– Есть! – четко ответил я и строевым шагом выкатился из кабинета.
Приказ этот меня сильно озадачил, потому как я не имел ни малейшего понятия о том, как составлять такие акты, как определить тяжесть повреждений, а то, что нам преподавали на факультете, я уже давно позабыл. Для начала я подался к своему майору. Он, как всегда, был подшофе и сказал, что тоже ни бельмеса в этом не понимает. Потом, помолчав, выпил еще граммульку разведенного медицинского и сказал:
– Вот что, лейтенант, а топай-ка ты в город, – и сказал мне адрес, – в бюро судмедэкспертизы. Там тебе и скажут, как писать и как оценить. Поня´л?
Я так и сделал. Доложил дежурному по полку и отбыл. Довольно быстро нашел Бюро судмедэкспертизы и первого, кого там увидел, это моего сокурсника. Вот с ним-то я и обсудил проблему. Он выслушал и написал примерно так: «На верхнем и нижнем веках левого глаза имеется фиолетовый кровоподтек в форме замкнутого очка…», ну и так далее. И, естественно, определил это повреждение как самое легкое. Довольный и радостный, я вприпрыжку подался в часть и на следующий день в 17 часов был в кабинете полковника.
– Ну что, сынок, приказ…
– Так точно! Вот, – и протянул ему свои бумаги. Он углубился в чтение, но вскоре я увидел, как лицо его стало багроветь, он запыхтел и вдруг как шваркнет кулаком об стол:
– Да как ты посмел, лейтенант, сравнить глаз товарища майора с очком… Ты что, не знаешь, где у мужика очко?..
– Да я…
– М-а-а-лчать! – взревел он. – Тебя… за такие… фокусы… на гауптвахту! Глаз с очком сравнить! А это что? – ткнул он в бумаги. – Почему легкие повреждения? Это у тебя они легкие могут быть, а у проверяющего товарища майора они не могут быть легкими…
– Товарищ полковник, правила для всех…
– Отставить правила!
В общем, я попытался полковнику все объяснить, но у него, как говорится, закусило. Он ничего ни слышать, ни понимать не хотел и при этом нес такую чушь, что я не сдержался и на
