style="font-size:15px;"> Как уже говорилось, о Канарисе написано очень много, и разные авторы дают ему самые различные характеристики. Например, английский историк Тревор-Роупер обвиняет адмирала в авторстве письма к графу Фольке-Бернадотту[41] от 22 апреля 1947 г., в «беспомощности и небрежности в служебных делах» и называет его «человеком прустовского типа», слишком сложного в своих поступках[42]. Поскольку эта характеристика принадлежит весьма уважаемому историку, ее охотно используют часто для негативной оценки адмирала. Но утверждать, будто шеф абвера был «беспомощным и небрежным» и что он «отстранялся от всего», никак нельзя. «Когда приходится работать с людьми, наделенными фантазией, но в то же время дисциплинированными и привыкшими подчиняться приказам, и в то же время ожидать повиновения от вверенной ему воинской единицы, тогда сами собой возникают такие служебные отношения, каких больше не бывает нигде. Именно такие человеческие отношения, являющие собой смесь воинского поведения, личного почтения перед талантом и трудолюбием, а также большого уважения и даже симпатии, были становым хребтом всей службы под началом адмирала Канариса»[43]. Этими словами бывший офицер абвера майор Леверкюн открывает самую суть проблемы. Постороннему человеку, незнакомому с секретной службой, вероятно, должно казаться, что здесь, по крайней мере у той части этой организации, которая доступна глазу, отсутствует воинская четкость и дисциплина. Но как раз именно наличие этого и отличало работу абвера при Канарисе, действовавшего очень точно и целесообразно. Заявлять, что адмирал «отстранился» от абвера, глупо. Как раз наоборот, он идентифицировал себя с ним. Он постоянно ездил по отделениям на местах, выслушивал доклады офицеров. В то же время в условиях сильной децентрализации системы абвера, охватывавшей больше половины земного шара, неизбежной была передача многих полномочий и ответственности непосредственно внешним органам, а это всегда предполагает умение подбирать нужных людей и разбираться в них.
Было много сомнений в том, хорошо ли Канарис знал своих сотрудников. Ведь он порой терпел откровенных посредственностей и даже поощрял их. Но это свидетельствовало лишь о том, что им руководили при этом какие-то определенные соображения и ожидания. Когда его однажды спросили об этом, он ответил с хитрой улыбкой: «Мне нужны такие борзые собачки, чтобы затаптывать следы моих гончих»[44]. А еще в абвере неизменно господствовало ощущение того, что «старик не бросит меня в беде». Поскольку же разведчик часто оказывается в опасных ситуациях, он должен быть уверен в этом, тем более что в Третьем рейхе на всех, имевших отношение к разведке и в особенности к абверу, где многие были связаны с работой за рубежом, смотрели с большим недоверием, и за ними всегда следили гестапо и СД.
Кто-то из англичан сказал: «Тайная служба – это настолько грязное дело, что руководить им может только джентльмен».
Из письма Тревор-Рупера графу Фюльке Бернадотту, в: Sсhellenberg W. Memoiren; Koeln 1959, Anhang. S. 401ff.
Leverkuehn, а. а. О. S. 188.
Сообщение подполковника в отставке Райле автору.
Sсhulze-Holthus: Fruehrot im Iran, Abenteuer im deutschen Geheimdienst, Esslingen 1952, S. 34.
