вскидывает подбородок и обхватывает пистолет теперь уже двумя руками.
– Не приближайся! – угрожающе цедит сквозь зубы. – Я очень хорошо стреляю.
– Да? Где же учат стрелять маленьких девочек? – склоняю голову на бок, делая еще один шаг навстречу. Отставляет ногу назад и предупредительно указывает пистолетом не двигаться.
– Ты очень ошибаешься, считая меня такой уж бесхребетной овечкой. Ты не имел никакого права брать меня в заложницы. У тебя проблемы, ты их и решай. Нельзя просто так взять, влезть в чужую жизнь и сказать – «Я поживу у тебя пару дней». Здесь не гостиница. А я не служанка, чтобы обхаживать твою разыскиваемую персону, а потом еще сесть за соучастие и покрывательство. Поэтому отдай мне мои документы и убирайся.
Ничего себе. А девочка и правда не бесхребетная. Находясь на расстоянии вытянутой руки с мужиком, который явно в несколько раз превосходит ее в силе, вот так выплеснуть все накопившееся, нужно действительно быть смелой. Или дурой. Полностью игнорирую ее угрозы, приближаюсь вплотную так, что дуло пистолета утыкается мне в грудь. Аня сжимает челюсть.
– Ты не слышишь меня? Я выстрелю!
– Давай!
– Последний раз предупреждаю!
– Ну, вперед!
Спустя секунду осознаю, как сильно ошибся в девчонке и как слепо доверился своей интуиции, потому что вижу, как она зажмуривается и напрягается всем телом, что означает, что она, мать ее, реально готовится выстрелить. Сердце с***а срывается в желудок. Резко отклоняюсь, отталкиваю ее руку и слышу оглушительный выстрел. В ушах мгновенно глохнет, а потом начинает гудеть, но я больше не оставляю ей возможности убить себя. Хватаю за запястье, выкручиваю, заставляя выронить пистолет, и завожу ей руку за спину. Пульс грохочет в ушах, зашкаливающий от непредвиденной ситуации. Давление хреначит на максимуме.
– Ты совсем рехнулась, дура? – рычу в ошарашенное лицо. По всей видимости, в её план не входило то, что я останусь в живых. Хватаю с пола пистолет, и, продолжая удерживать её одной рукой, нацеливаю ей дуло в лоб. – Поиграть в смелую решила? – в глазах чистая ненависть вперемешку с растерянностью и неизбежностью. Крепко придавливаю собой к стене и вжимаю пистолет в лоб. – Я всего лишь попросил несколько дней. Гребаных несколько дней занять твою квартиру, даже не трогать тебя, но нет, мать твою, ты никак не успокоишься! Может тебя все-таки грохнуть, раз ты не понимаешь по-хорошему? – ору, понимая, что меня несет. Что ярость черной птицей взвилась к горлу на то, что чуть не сдох от руки какой-то малолетки, но остановить набирающий скорость гнев невозможно.
Она же молчит. Теперь она молчит, идиотка. С пистолетом – то в руках была поразговорчивее.
– Или нет. Грохнуть слишком скучно. Давай – ка ты мне сначала сделаешь минет, а потом если мне понравится, я решу, что делать с тобой дальше.
Глава 4
Дима
