будь, Данило, – прогудел Нестор Будимирович, кряжистый, медлительный с виду, с тяжелым, в складках и буграх лицом, но с умными, живыми и добрыми глазами.
– Привет, – отозвался Данила сдавленным голосом, покраснел, откашлялся. – И вы здравы будьте.
Георгий подошел к монаху, снял у него с шеи цепь с крестом, подобрал валявшийся на полу крест парня в кепке, нагнулся над ним, тут же выпрямился. Встретил взгляд Нестора Будимировича.
– Вызывай своих орлов, Нестор, их надо увезти.
– Вы… их… – начал Данила, бледнея.
– Они еще живы, – сказал Георгий спокойно. – Не говори никому, что к тебе заходили хха. И не переживай особенно. Это нелюди, убийцы, лишенные душ.
– Хха?
– Служители Храма Морока. Они получили задание – убивать всех молодых иконописцев и художников вроде тебя.
– Зачем?!
Георгий усмехнулся.
– Холуи Морока забеспокоились, что владычеству их Господина придет конец, и приняли превентивные меры.
– Но я же ничего…
– Ты вяжешь Руну Света, которая способна объединить все светлые силы и возродит Светича, врага Морока.
– Возродит? Разве он… умер? Боги же не умирают…
Нестор Будимирович закончил говорить с кем-то по мобильному телефону, вмешался в разговор:
– Наши боги не умерли, дружок, просто они тысячи лет назад отдали все свои силы для спасения Рода, растворились в нем, и, чтобы их собрать, возродить, нужны объединительные усилия. Ты как раз и можешь сыграть роль ключика этих усилий.
– Я не знал… вы мне об этом не говорили…
– Поговорим еще, не все сразу. – Нестор Будимирович прислушался к звукам улицы, стремительно вышел и вернулся с двумя мощными парнями, в которых Данила признал школьного сторожа Митю и врача из больницы, где работал дядька Василий.
Парни поздоровались, легко взвалили на плечи тела старика-монаха и его спутника, вышли. На улице заработал двигатель автомобиля, звук удалился, стало тихо.
– Ну, я тоже пойду, дела, – сказал учитель, похлопал Данилу по плечу. – Учись вычислять потоки внимания и вектор опасности, мальчик, слушай пространство. Вслед за этими упырями могут прийти и другие.
Нестор Будимирович ударил ладонью по подставленной ладони Георгия, скрылся за дверью.
Данила наконец расслабился, робко посмотрел на гостя.
– Чаю?..
– Обязательно, – кивнул Георгий. – А потом покажешь, что у тебя получилось.
Парень оживился, сбегал на кухню, включил чайник, расставил на столе чашки, и вскоре они пили чай с чабрецом и зверобоем, собранными и засушенными еще летом лично Данилой.
Потом смотрели иконы и рисунки, созданные молодым художником за два зимних месяца. Последними Данила выложил из особого сундука, обитого металлическими обручами, два десятка ясеневых дощечек с вырезанными на них рунами.
