упал до двадцати, выглянуло солнце, и Максим с удовольствием прошелся по хрустящим тротуарам центрального Советского проспекта до своей недлинной, но памятной улицы Серафимовича.
Максима нельзя было назвать красавцем, но вырос он в отца, славившегося статью и силой, и девушки невольно обращали внимание на широкоплечего, высокого, с обаятельной улыбкой парня, с гривой вьющихся русых волос, падающих на плечи, и родинкой над бровью. Эта родинка доставила ему немало горестей, так как мальчишки в школе прозвали его из-за нее «барышней». Однако впоследствии прозвище забылось, а родинка осталась, придавая лицу некий «поэтический» шарм, по признанию консерваторских дам. Главным же достоинством двадцатиоднолетнего парня был его волшебный голос, от которого замирали сердца слушателей (и лопались стеклянные стаканы, как случилось однажды в гостях у знакомой, где Максим, желая удивить девушку, взял высокую ноту). Недаром Максиму прочили карьеру сродни карьере певца Дмитрия Хворостовского, известного всему миру, и недаром заезжая московская знаменитость, известнейший скрипач, побывав в Архангельске на концерте с участием Максима, пообещал ему замолвить словечко «где надо», чтобы Бусова пригласили в столицу. И Максима действительно пригласили. Сдержал-таки слово скрипач.
Конечно, дома была только бабушка. Родители Максима работали: отец – заместителем начальника порта, мама – в местной филармонии, и оба появлялись только к концу дня. Но Максима это вполне устраивало, он пообнимался и поговорил с бабушкой, обрадованной приездом внука, позавтракал и тут же начал обзванивать друзей и знакомых, чтобы договориться о вечерней встрече и потусоваться с местной театральной и музыкальной молодежью.
– Куда же ты? – спохватилась бабушка, когда переодевшийся Максим появился на кухне, натягивая белый полушубок. – Я блины собралась печь. Да и родители тебя еще не видели.
– Я к Пашке, – сообщил на ходу Бусов, – на часок, потом загляну к маме на работу, а вечером поужинаем вместе.
– Гляди, не задирайся ни с кем, молодежь нынче шебутная пошла, безответственная, а ты вон какой видный.
– Ладно, бабуля, – засмеялся Максим, – постараюсь быть тише воды, ниже травы, не переживай.
Через час он встретился с другом детства Павлом Брусницыным, известным в Мезени спортсменом-лыжником, чемпионом района и области. Пашка заканчивал спортивный институт и никуда из родного города уезжать не собирался.
Зашли в ресторан «Мезень» все на том же главном городском Советском проспекте, где располагались почти все заведения соцкультбыта и административные учреждения. Пашка похвастался новой золотой медалью, которую он получил за победу в соревнованиях «Архангельская лыжня», и признался, что собирается жениться.
– На ком? – поинтересовался Максим, вспоминая знакомых девчонок.
– Ты ее не знаешь, – махнул рукой раскрасневшийся Павел. – Она москвичка,
