пара обнявшись, покачивалась в такт.
Катя почувствовала, что задыхается. Отчего? От всего! Всего, что окружало ее в эту минуту. Тяжело, может быть, даже смертельно больные люди слушали Чайковского, в исполнении молодых музыкантов, которые специально приехали в больницу. Сухопарый старик аккуратно поддерживал свою партнершу в танце и вел ее так бережно, будто и весь мир, и она сама были хрустальными.
Катя вспомнила, как в ее детстве в День Победы танцевали ветераны в парке, куда они ходили с бабушкой. Тогда был праздник, торжество Победы, – и здесь, сейчас, на ее глазах происходило настоящее торжество – жизни над смертью.
– Доброе утро, – услышал Семен сквозь утренний сон. Он проснулся и зашелся в долгом кашле. Дежурившая у постели Лариса кинулась к нему. Он отстранил ее, выпил воды и строго спросил:
– Где Катя?
– Ты что, забыл? Она же поехала записку от мамы положить к Стене Плача.
– Ах, да! А это еще кто в дверях стоит?
– Нотариус. Ты же сам просил нотариуса. А с ним переводчик, Иван.
– Мы же на завтра договаривались!
– Сеня, не гневи бога, вот он сегодня смог. Прими его. А то он только через неделю потом сможет.
– Через неделю меня уж не будет. Ладно. Пусть заходит.
В палате стало тесно. Маленький седовласый нотариус в пенсне с большим потрепанным портфелем поздоровался на идиш с Семеном, за ним вошел рослый парень с рябым лицом. За ними протиснулся Алик и поспешил отчитаться:
– Вот, Семен Георгиевич, привел самого надежного нотариуса: Хейфец Шмиль Мотхен.
Нотариус, услышав свою фамилию, закивал головой, достал из портфеля бумаги с печатями, протянул их Семену и быстро залопотал на иврите.
– Что он говорит? Что это за документы? – со злостью сказал Семен. – Я же ничего не понимаю! И зачем это нужно делать на языке, который я не знаю! Чувствую себя полным идиотом!
– Сеня, только не переживай. Успокойся, – подскочила к нему Лариса. – Вот же Иван, он переведет все.
– Хватит! – рявкнул он на Ларису. – Помолчи, а? Хватит. Не гунди!
Лариса беспомощно посмотрела на Алика.
– Семен, ты же сам про завещание говорил, – начал Алик, – московское-то уже устарело и не имеет юридической силы.
Семен не успел ответить, зашелся долгим мучительным кашлем. Не знавший русского языка нотариус уже понял, что возникли проблемы. Он подозвал переводчика и обратился к Семену. Хейфец внимательно следил за выражением лица клиента, дабы убедиться, что перевод правильный.
– Мой стаж работы 40 лет, – начал он и строго посмотрел в сторону Ивана.
Тот переводил слово в слово и в подтверждение корректности своего перевода кивал головой после каждой фразы.
– Я нотариус во втором поколении. Офис перешел ко мне от моего отца.
Семен внимательно слушал. Лариса помрачнела.
– Ни разу
