бы она любила музыку, – вмешалась леди Данбери, – то давно сбежала бы во Францию.
– Как же она не любит, если не участвует в разговоре, – буркнул он, не оборачиваясь. – О!
– Что, палка? – вежливо осведомилась Гиацинта и стала с интересом наблюдать за тем, как Гарет, не поворачивая головы, схватил трость и ловко выдернул ее из рук бабушки.
– Вот, возьмите и присмотрите за ней. Пока графиня сидит, она ей не понадобится.
Гиацинта чуть было рот не открыла от изумления. Даже она не смела так вольно обращаться с леди Данбери.
– Вижу, что я наконец-то произвел на вас впечатление. – Он откинулся на спинку стула с видом человека, весьма собой довольного.
– Да, – не успев подумать, ответила Гиацинта. – То есть нет.
– Как отрадно!
– Я имела в виду, что даже не успела ни о чем подумать.
Он похлопал ладонью по сердцу.
– Вы меня ранили прямо в сердце. – Гиацинта стиснула зубы. Он что, издевается? Все ее светские знакомые были ясны ей, как открытая книга. Но Гарет Сент-Клер был ей непонятен. Она искоса глянула на Пенелопу – слышала ли она? Но та успокаивала леди Данбери, которая все еще переживала по поводу потери своей трости.
Гиацинта оказалась зажатой между Гаретом Сент-Клером с одной стороны и лордом Соммерсхоллом – никогда не отличавшимся худобой – с другой. Ей даже пришлось немного подвинуться к Гарету, который излучал невероятное тепло.
Боже правый, неужели этот человек лежал, обложившись грелками с горячей водой, прежде чем отправиться на музыкальный вечер?
Гиацинта стала незаметно обмахиваться программкой.
– Что-то не так, мисс Бриджертон? – спросил он, с интересом заглядывая ей в лицо.
– Нет, все в порядке. Просто здесь жарковато, вам не кажется?
Гарет посмотрел на нее немного дольше, чем ей этого хотелось бы, и обернулся к леди Данбери.
– Тебе жарко, бабушка?
– С чего ты взял?
Он опять повернулся к Гиацинте и чуть пожал плечами.
– Видимо, жарко только вам.
– Должно быть, – процедила она сквозь зубы, упорно глядя прямо перед собой. Может, не поздно сбежать в дамскую комнату? Пенелопа станет жаловаться, что она оставляет ее одну, но ведь с ней еще два человека. Можно все свалить и на лорда Соммерсхолла: он все время ерзал на стуле и иногда толкал ее, скорее всего преднамеренно.
Гиацинта снова чуть-чуть подвинулась вправо. Гарет Сент-Клер был последним человеком, к которому ей хотелось бы прижиматься. Однако тучный лорд Соммерсхолл привлекал ее еще меньше.
– Что-то случилось, мисс Бриджертон? – участливо осведомился Гарет.
Она покачала головой, собралась вскочить, но не успела. Раздались аплодисменты.
Гиацинта подавила стон. Одна из девиц Смайт-Смит объявила начало концерта. Прекрасная возможность была упущена, теперь просто невежливо было встать и уйти,
