такая гигантская почва для осмысления, а тут – стой на рынке в этом людском потоке, давай тряпки, бери деньги, как будто именно для этого ты явился на этот белый свет.
«Бывали времена и похуже», – утешал себя Афанасий, отгоняя мысли о бренности бытия и своей неудачливой судьбе.
Сегодня он поругался с женой, да так, что ему разом захотелось переменить всю свою жизнь, пойти, куда глаза глядят, забраться в какую-нибудь таежную глушь и жить охотой, рыбалкой и хозяйством, без всей этой толчеи и погони за благосостоянием. Или уехать в какую-нибудь экспедицию, ковыряться в земле, чтобы пытаться понять далекое прошлое, и плевать бы по мере возможности на проблемы настоящего.
Афанасий не обратил внимания, что в вагон вошли контролеры. Билет он не купил, и денег на штраф не было. Его вывели в тамбур и долго пугали милицией, пока он не вывернул все карманы. Тогда его высадили на какую-то дачную платформу.
Справа от дороги были разбросаны дачные участки, а слева простиралось картофельное поле, окруженное лесом. Афанасий и пошел в этот лес с одним желанием – никого не видеть. Уже темнело, когда он действительно забрел в глухое место – в старый ельник – таинственный в наступающих сумерках.
Нужно было либо возвращаться, либо идти вперед, но эта дилемма решилась вдруг сама собой. Афанасий вышел к небольшому водоему, на берегу которого стоял шалаш. Заглянув вовнутрь, он обнаружил настил из еловых ветвей, старое зимнее пальто и еще какие-то ветхие тряпки.
«Пусть помучается неизвестностью», – подумал о жене Афанасий, решив переночевать в этом пустынном, как ему казалось, месте.
В шалаше он обнаружил чайник, чай в банке, кружки, соль и сахар, спички и небольшой топорик. Но разжигать костер не стал, а решил осмотреть окрестности и скоро вышел на лесную дорогу.
«Вот по ней завтра и выйду куда-нибудь», – решил он и еще долго сидел на краю водоема, бросая в него камешки и ни о чем особенном не размышляя.
Скоро совсем стемнело и Афанасий забрался в шалаш. Он долго не мог заснуть, а когда наконец забылся, ему всё чудились вздохи и шаги, шарканья и треск. С испугом он просыпался, вслушивался и вновь забывался на короткое время, чтобы увидеть неожиданные загадочные сны. Один из них он запомнил очень отчетливо.
Будто встретился он на берегу этого водоема со всеми теми знакомыми и друзьями, которые уже умерли. И с каждым говорил так, как будто расстался только вчера. Он увидел своего однокурсника, о котором и не вспомнил бы наяву.
«Болел долго, – рассмеялся тот, – очень долго, заживо гнил!»
И так же, весело смеясь, превращался в одну из давних знакомых, с которой Афанасий познавал азы секса.
«Пойдем, пойдем» – тянула она его в ельник, и вот уже ее тело обнажено, и страстные судороги испытывает Афанасий…
«Проклятая эрекция! –
