и говорит, что всё надо разбить! Я так устал от того, что делаешь всё время что-то бесполезное. Знаешь, что обиднее всего? Столько труда и времени…
– Забей.
– Да пошёл ты, – отвечает Сашка.
Стройка многому учит. Максим достаёт из кармана «Приму» и закуривает, пустая пачка летит в кучу мусора.
– Нет, не могу я больше так. Пошли, оттянемся что ли? – предлагает Сашка.
– Тогда в магазин?
– Магазин нам на фиг не нужен, я тут вчера такой классный план достал, рубит на раз.
– Не, мне как-то неохота.
– Да чё ты, как девочка? От него привыкания нет, да и в жизни всё ведь надо попробовать?!
– Ну, не знаю.
– Как хочешь. Но учти, потом жалеть будешь. Ты знаешь, одна моя знакомая в наркологическом центре работает, так вот она говорит, что когда нарики рассказывают, что они под кайфом чувствуют, ей самой попробовать хочется. Прикинь, а?
– А ты чё, косяк прямо здесь забивать будешь?
– А чё? Щас табак из беломорины вытряхну.
– Ты гонишь?
– Сам ты гонишь.
– А если…
– Да никто нас не попалит, потому что это на фиг никому не надо. Всем до фонаря, даже если мы прям тут ширяться начнём.
Выйдя со стройки, ребята заходят в расположившийся рядом обычный дворик: лавочки около каждого подъезда пятиэтажных хрущёвок, заасфальтированная площадка для белья, окружённая деревянными клетками забора и, конечно же, мусорные баки, испускающие обычное зловоние. Чуть подальше от площадки и баков – песочница с металлическим грибком. Рядом с ней – беседка, а точнее – только её каркас, где они и разместились. Сашка умело выбивает табак из последней, как оказалось, папиросы и забивает её «планом». Когда этот процесс заканчивается, он лезет в карман за спичками, но их там почему-то нет.
– Дай огонька.
Максим шарит по карманам, но ничего кроме пустой коробки из-под спичек не находит.
– Вот чёрт! И чё делать? – спрашивает Сашка, но тут же отвечает, – А, пофиг-нафиг, посиди, я щас кого-нибудь выловлю.
– Ты что? У тебя же план.
– Да я же тебе говорю, что всем насрать на это.
Через пять минут он возвращается с довольной улыбкой и раскуренным косяком.
– Ты пробовать будешь? – спрашивает Сашка, делая затяжку.
– Но только одну тяжку, – неуверенно соглашается Максим.
– А тебе никто больше и не даст, – отвечает Сашка, протягивая косяк.
Максим затягивается. Всё окружающее застывает, сердце просыпается, а голова отключается. Максим выдыхает, и расслабляющая пустота течет по его венам и нервам.
– Ну, как? – вырывает Максима из этого состояния голос Сашки.
– Можно ещё разок?
Сашка кивает, словно в замедленной съёмке.
В горле Максима першит, но это даже приятно, при той расслабленности, которая волнами непостоянства расходится
