газовый баллончик.
– Привет, – ответила она. – Не могли бы вы встать вон туда, к решетке?
Мужчина не двинулся.
– Ты Иссусс? – спросил он.
– Нет, – ответила Старлинг. – Я не Иисус. – Какой знакомый голос. Старлинг лихорадочно пыталась припомнить…
– Ты Иссусс?! – Его лицо исказила гримаса.
Голос! Думай же, вспоминай!
– Привет, Сэмми, – произнесла она. – Как ты поживаешь? Я как раз думала о тебе.
А что о нем думать? Мозг быстренько подал всю нужную информацию, правда, не совсем в нужном порядке.
Положил отрезанную голову своей матушки на поднос для пожертвований, пока прихожане пели «Отдайте все лучшее Господу». И заявил, что это самое лучшее, что у него есть. Баптистская Церковь Широкого Пути, где-то в глухой провинции. И был очень зол, как говорил доктор Лектер, что Христос все никак не приходит.
– Ты – Иссусс? – спросил он опять, на этот раз жалобно. Потом сунул руку в карман, вытащил сигаретный бычок, длинный, почти в два дюйма. Положил его на осколок тарелки и протянул ей как пожертвование.
– Сэмми, мне очень жаль, но я не Иисус. Я…
Сэмми вдруг ожил, заметался в ярости, что она не Иисус, и его голос гулко понесся по коридору:
Я ХАЧУ УЙТИ К ИССУССУ
Я ХАЧУ С ХРЕСТОМ ПАЙТИ
Он поднял осколок тарелки, занося его острый конец, как мотыгу, и сделал шаг к Старлинг, ступив обеими ногами в лужу, лицо искажено судорогой, свободная рука цапает воздух в пространстве между ними.
Старлинг чувствовала, как шкаф больно врезается ей в спину.
– СМОЖЕШЬ ТЫ УЙТИ С ИИСУСОМ… ЕСЛИ БУДЕШЬ ХОРОШО СЕБЯ ВЕСТИ, – процитировала Старлинг, четко и громко, как будто он стоял далеко и она старалась до него докричаться.
– Ага, – сказал Сэмми совершенно спокойно и остановился.
Старлинг пошарила в сумочке, нащупала шоколадный батончик.
– Сэмми, у меня есть «Сникерс». Ты любишь «Сникерсы»?
Он ничего не ответил.
Она положила батончик на папку и протянула ему, как он протягивал ей осколок тарелки.
Он впился в батончик зубами, даже не сняв обертку, потом выплюнул бумагу и откусил почти половину «Сникерса».
– Сэмми, здесь кто-нибудь еще бывает?
Он пропустил ее вопрос мимо ушей, положил остаток батончика на свою тарелку и исчез за грудой матрасов, валявшихся в его бывшей камере.
– Это что еще за хреновина? – Женский голос. – Спасибо, Сэмми.
– А вы кто? – окликнула Старлинг.
– Не твое собачье дело.
– Вы здесь с Сэмми живете?
– Конечно нет. Я сюда на свидание пришла. Может, оставишь нас в покое?
– Сейчас. Только ответьте на мой вопрос. Вы здесь давно?
– Две
