style="font-size:15px;"> – Да ничего, ничего, – успокаивала ее бабушка. – Ну, мало ли, ничего… Свое-то выдержать надо, выдержать, а то они наглеют… Ничего, успокойся…
– Да, мама, мама… – повторяла Зоя, – да как же жить-то. Ну в чем я виновата, чем провинилась, что сколько живу, столько страдаю… А Вовку-то жалко, Вовку жалко… Спросит потом: где была, а что я отвечу? Что отвечу-то, Господи… что поехала за ним, думала, накопим денег, квартиру купим… приехала, а он тут, он…
– Ничего, ничего, успокойся… Не думай об этом. Терпи. Бабе терпеть нужно, баба без терпения – не баба. Ладно, успокойся, пройдет все…
– Обидно, ой, обидно, мама… Звал, писал, просил, сам звал, сам просил, а приехала… он с другой… что делать-то было? Куда деваться? К кому с горем своим пойти? Кому пожаловаться? Ах, тяжело-то как, тяжело как, кто бы знал…
– Ничего, ничего… Ну что ж теперь делать. Успокойся, моя хорошая, успокойся…
Когда Зоя проплакалась и они вышли из кухни, Валентиновна спохватилась:
– А где Вовка-то наш? Вот еще горе луковое… Ведь нету! – развела она руками.
Вовка вышел из дому; ему было скучно и грустно. Осмотрелся по сторонам и направился по улице. У забора стоял петух: Вовка петухов никогда не боялся и смело пошел мимо. Петух распустил крылья, заквохтал, а Вовка сказал: «Уходи, уходи!»
– А ты не трогай нашего Мишку! – В огороде, за изгородью, с тяпкой в руках стояла девочка и строго смотрела на Вовку.
– Ух, я ему сейчас задам! – развеселился Вовка. Вовке понравилось, что девочка была старше его, а просила так, как будто Вовка мог одним щелбаном укокошить сейчас петуха.
Вовка пожалел петуха и пошел дальше. Он и сам не заметил, как ноги привели его к дому отца.
– Видишь вот, как получается, брат, – сказал ему отец. – Не хотят наши бабы, чтобы я приходил.
– Папа, – сказал Вовка, – а мама плачет.
– Плачет, говоришь? – Отец выпустил густую струю дыма. – Вот то-то и оно, что плачет…
– Папа, – сказал Вовка, – а почему мама плачет?
– Подрастешь, узнаешь. – Отец сидел грустный и задумчивый.
– Это ты ее обидел, – сказал Вовка.
– Кто пыльным мешком пристукнут, того не обидишь.
– Дядя Женя тоже так говорит, – вздохнул Вовка.
– Какой еще дядя Женя? – насторожился Егор.
– Дома у нас. Приходил, говорил… сейчас вспомню… говорил: «Зоя, тебя что, пыльным мешком по голове ударили? Едешь в такую даль.
– Он зачем приходил-то? – спросил Егор.
– Конфеты мне приносил. И пистолет купил, так, игрушечный… И с мамой все разговаривал…
– Ясно. Ну-ка иди сюда, сопли вытрем. – Он достал из кармана платок и взялся за Вовкин нос. – Я бы этому дяде Жене…
– Больно! – закричал Вовка. У него даже слезы на глазах выступили.
– Терпи… A-а, это ты, – сказал он, обернувшись. В дверях стояла женщина.
– Меня зовут тетя Люся, – сказала она Вовке. –
