я. – Больно!
– Ты что, сгореть хочешь? – крикнул он в ответ. Сцена вышла очень драматичной.
Два небольших огонька поднимались по лентам вверх, прямо к моему лицу.
– Снимай его, снимай! – заорал Дэмиан.
– Что? Платье? Ты издеваешься?
– Лили, не время для ханжества! Да я все уже видел!
Я вспыхнула еще больше, чем от огня.
– Я так и знала! Ты подсмотрел, как я раздевалась в аэропорту, да?!
– Это получилось случайно. Я не хотел.
Я в ужасе закрыла лицо руками, на время забыв о том, что оно вот-вот сгорит.
– Какой позор!
– Дело только хуже становится!
Он показал на платье – на нем загорелась еще одна лента. Я уже чувствовала жар. Я сама еще не горела, ленты все же не касались платья, но только пока…
Тут вдруг сильные руки толкнули меня в спину и…
Плюх!
Все намокло.
Вода и песок.
Дэмиан толкнул меня в воду.
Я поднялась, отплевываясь, все лицо было залеплено в песком, он попал даже в рот.
– Какого хрена? – шок быстро перешел в ярость. – Невероятно! – я просто кипела от его наглости.
– Лили, да я, возможно, жизнь тебе спас, и так ты меня благодаришь?
Я задумалась. Что бы я сделала на его месте?
Да, то же самое.
– Если тебе от этого будет легче, давай я тоже упаду!
Дэмиан бросился в воду рядом со мной, подняв тучу брызг.
– Ты чокнутый, знаешь это?
– Говорили уже, – сказал Дэмиан, ухмыляясь.
Эта кривая ухмылка придавала ему вид опасного человека. Я смотрела на него, и у меня снова появилось то же странное чувство, что и тогда.
Что это за фигня?
Он же мне не нравился, даже не был симпатичен!
Так почему вдруг у меня бабочки в животе?
На этот раз настала моя очередь отводить глаза.
В теплой мелкой воде сидеть было очень приятно. Вставать мы не стали; так и сидели под луной, смотрели на небо, почти касаясь друг друга плечами.
– Видишь вон то яркое пятно? – я посмотрела, куда указывал его палец.
– Ага.
– Это Туманность Андромеды, скопление более триллиона звезд. Можешь себе это представить? Каков масштаб? Себя таким незначительным ощущаешь…
Я посмотрела на поглощенного ночным небом Дэмиана. На его лице читалось странное выражение, граничащее с благоговением, не иначе. И он впервые показался мне уязвимым.
Луна светила ярко, и я воспользовалась возможностью рассмотреть парня получше. На его лицо налипли пряди мокрых черных волос. Он явно не был смазливым, но выглядел приятным. Была в лице определенная выразительность, которая слышалась и в его манере говорить, и проглядывала в его уверенных движениях, и даже в
