style="font-size:15px;"> – Ну так вот, к каждому подшефному у меня прикреплен шеф. Вот видите, голубые кружочки – рядом с красными? Это дома, где живут шефы. Главное, чтоб они жили неподалеку. Чтоб могли не формально интересоваться жизнью ребят, а были бы всегда в курсе их дел. Это раз. (Между прочим, пока Лихачева рассказывала, а Петров слушал, Елена Васильевна что-то все время записывала в блокнот. Надо бы поинтересоваться, подумал без насмешки Петров, о чем это она пишет?) Второе, – продолжала Валентина. Губы ее, нежные, сочные, и пушистые волосы, и чистые глаза, – все говорило почти о детскости Лихачевой, – как это Петров принял ее поначалу за взрослую женщину? Ведь ребенок еще, совсем ребенок, хотя и лейтенант. – Второе, – повторила Лихачева, – наладить контакт с рабочими, с которыми ребята вместе трудятся на заводах. Или с мастерами, или с воспитателями, если они учатся в училищах. Третье – контакт с родителями…
– Родители – на третьем месте? – снова не выдержал Петров.
– А вы знаете одну закономерность: для таких ребят родители не авторитет?! Вот вы, наверное, думаете, что мы призываем родителей воспитывать своих детей? Ошибаетесь! Мы занимаемся воспитанием самих родителей.
– Ага! Здесь вы смыкаетесь с Бобровым, – вставил Петров.
– Здесь – да, смыкаемся. Только работаем в разных плоскостях. Мы хотим начать с родителей, а Бобров стоит на утопической точке зрения: он хочет перевоспитать сразу всех граждан, весь народ.
– Да, тут ваш Бобров явный прожектер, – согласился Петров. Но не без усмешки ли согласился?
– Вы иронизируете или говорите всерьез?
– Да я и иронизирую, и говорю всерьез.
– А все-таки – какая точка зрения ближе лично вам?
– Мне-то? Да я пока не знаю. Честное слово! – Петров приложил руки к груди и улыбнулся. – Я для того и приехал, чтобы разобраться.
– Ясно. – Лихачева словно отмахнулась от Петрова и продолжала дальше: – Четвертое. Дружба с ткацкой фабрикой.
– В чем она проявляется, дружба с фабрикой? – спросил Петров. Надо сказать, он ничего не записывал, только слушал, только спрашивал, как будто корреспондентом был вовсе не он, а Елена Васильевна, которая без конца строчила что-то в блокноте.
– Дело в том, что на ткацкой фабрике работают в основном девушки. Дружба с ними положительно влияет на наших подшефных.
– Да, но вопрос – как их заставить дружить с ними? Ваши подшефные вечером, к примеру, хулиганить собрались, а вы тут как тут с девочками, что ли?
– Честное слово, Владислав Юрьевич, я никак не пойму, почему вы настроены так иронично? Вы что, подвергаете сомнению правильность наших методов? Так я понимаю? – Лихачева смотрела на Петрова без всяких шуток – серьезно и испытующе.
– А что – есть такой прием. От обратного, – улыбнулся Петров. (Видит Бог, ему не хотелось ссориться с Лихачевой: она искренне нравилась ему своей детскостью, незащищенностью, святой верой в незыблемость лично разработанных принципов.) – Знаете
