style="font-size:15px;"> – Дима, меня как художника твои слова просто удивляют. Какое мне дело до трупа? Когда он будет, меня уже не будет.
– Ага, значит пусть сердобольная амстердамская полиция возится с твоим бездыханным телом. Отвезет его в крематорий для нищих…
– В крематории нет нищих. Там все равны, как в бане.
– Ну ладно. Значит ты, как последний эгоист, сдохнешь, а убирать за тобой другим? Где же тут красота?
– А чем я могу помочь? Это неизбежные издержки. Зато умру счастливым – до того, как меня измучает болезнь.
И Сергея, и Диму рассказ Жоры не удовлетворил как чересчур пафосный. Оба они пришли к выводу, что романтика здесь надуманная, а правды жизни маловато. Где это видано, чтобы потенциальные самоубийцы валом валили в Голландию?
Лида толкнула мужа локтем:
– Тимур, а ты что молчишь? Ты же в Амстердаме был! Ты вообще выступать собираешься?
Оппонент Жоры, до этого хранивший молчание, пожал плечами:
– Что здесь можно сказать? Вопрос о допустимости эвтаназии – один из самых сложных в современной медицине. И Амстердам здесь ни при чем. Я вообще не знаю, есть ли там в аптеках такие наборы, и вряд ли могу авторитетно высказаться в этом отношении. Но здесь, думаю, дело совсем в другом. И Амстердама оно никак не касается.
– Это почему не касается?
– А очень просто. Когда тебе, Жора, сообщат о твоей болезни, тебя не поставят в известность, сколько ты еще протянешь. И об операции – не приведи бог – речи не пойдет. Тебе пропишут курс лечения новейшими щадящими средствами, вылечившими не одну сотню таких же больных. Выяснится, что твой случай – довольно легкий, а шансы быстро поправиться при должном лечении – девяносто из ста. Ты окажешься в компании таких же, лелеющих надежду, и тех, кто уже излечился. Перед глазами у тебя будет живой пример победивших свою болезнь и тех, кто героически борется. И ты поймешь, что это еще не конец. Что рано складывать крылья и покоряться судьбе. Что все еще можно исправить.
В комнате наступила тишина. Жора насупился, а Наташа шумно вздохнула. Тимур снова заговорил:
– Это уже потом, спустя некоторое время, выяснится, что назначенное лекарство тебе не помогает. И необходимо попробовать более радикальные способы. А самое главное – чем стремительнее будет прогрессировать твоя болезнь, тем острее и пронзительнее будет нарастать в тебе новое чувство – жесточайшее желание жить. Пусть недолго, пусть с ограниченными возможностями. Но снова увидеть рассвет… вдохнуть запах осенней листвы… ощутить руку друга и заботу родных… Еще раз открыть глаза утром и увидеть этот мир. И за это счастье ты будешь готов сражаться. Какой там Амстердам! Не до него. Да и Рембрандт твой отойдет на задний план. Отныне у тебя будет сверхзадача: прожить хоть еще один день… И ты полюбишь жизнь так, как никогда раньше – жадно, яростно и страстно. Увы, это будет безответная любовь. И все закончится так, как ты сказал. Только не в Амстердаме под каштаном. Кстати, на что он тебе – тот каштан? Их и у нас хватает.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст
