поселились по соседству… – пятая матрешка. – Ты узнаешь, какая у него семья, какие друзья и недруги, как хозяйство ведет, что любит, что не любит и прочее. Но только прожив рядом много лет, – шестая матрешка, – ты узнаешь его подлинную сущность, и только она по-настоящему неизменна! – Нинея повалила Ваньку-Встаньку, тот упрямо поднялся. – Одежду можно сменить, можно разбогатеть или обеднеть, лишиться семьи и завести новую, но сущность твоя, характер, то, что управляет всеми твоими поступками, остается неизменной.
Ты можешь сказать, что человек от обстоятельств меняется: разбогатев, делается надменным, в бедствиях озлобляется, в благополучии становится беспечным… Все так, но это разные стороны одного характера. А самая суть – неизменна: умный не поглупеет, трус не станет храбрецом, честный не обманет, преданный не предаст, какие бы превратности в жизни ни случились. Ты вот пожил у меня немного, сегодня второй раз приехал, и уже что-то про меня понял. Не спеши, это – пока только первая матрешка.
– А говорят, первое впечатление самое сильное и самое верное.
– Самое сильное – да. Но часто бывает и самое обманчивое. Потому и первая матрешка – самая большая, а что у нее внутри, не узнаешь, пока не откроешь.
– А я, баба Нинея, и тебе подарок привез.
Мишка поставил на стол сверкающие свежим лаком резные подсвечники, вставил в них витые свечи, поджег лучинкой. Детишки притихли, уставившись на невиданное зрелище. На простом столе, посреди опрятной, но ничем не украшенной горницы, резные лакированные вещицы и словно светящиеся изнутри витые свечи смотрелись предметами, пришедшими из другого мира. Нинея вдруг то ли вздохнула, то ли всхлипнула, Мишке показалось, что глаза у нее увлажнились.
– О чем пригорюнилась, боярыня Гредислава?
Нинея, казалось, даже не удивилась, только усмехнулась невесело:
– Что, Мишаня, думаешь – вторую матрешку достал? Может, и достал… Только много их еще, очень много, Мишаня. Доставать тебе, не передоставать… Рассказывай!
Мишка все-таки попался: как ни старался он весь вечер не оказаться с Нинеей «глаза в глаза», старуха его все же подловила, и как раз в тот момент, когда он думал, что сам подловил ее! Как и в прошлый раз, слова полились потоком. Мишка рассказал и о разговорах с отцом Михаилом, и о своем визите к Настене, и о собственных размышлениях о том, кто к чему и зачем его готовит. Каким-то чудом удалось проскочить мимо темы православного рыцарского ордена, скорее всего, Нинее просто не пришло в голову этим поинтересоваться, а о «сбое и перезагрузке» Красавы Мишка не смог бы рассказать, если бы даже и захотел – не было в языке двенадцатого века нужных слов и понятий.
– Опять твой поп все напутал! Святая троица, Святая троица – все под свою веру подстроить норовит! Не так все на самом деле!
– А как?
– Хочешь знать? А как же скорбь от приумножения знаний?
– Дураком быть – тоже невесело.
– Земного не познавши, небесное постичь хочешь? Слыхал
