style="font-size:15px;"> – А ты вглядись в себя хорошенько. В зеркало посмотри.
Но вглядеться в зеркало, по мнению Георгия, надо было не ему, а Володьке Першинову: вечно пьяный, взлохмаченный, грязный, одни ухмылки да усмешки на уме, а результат? – ни семьи, ни детей, ни денег, ни одной настоящей картины.
– Художнику семья не нужна. Деньги не нужны. Слава не нужна. Ему свобода нужна. А вот что нужно любому мужику – это ум. Видеть надо вокруг, понимать кое-что, Гоша. Так-то!
Что-то похожее ему и на работе твердили, странные смешки он слышал иногда за спиной, какие-то намеки, слухи, сплетни вились вокруг него, как пчелы вокруг меда, он ничего не понимал, только удивлялся. И об этом своем удивлении и непонимании рассказывал Марине, которая, не дослушав его, приходила обычно в такую ярость, что даже глаза ее белели: «Нет, ты мне скажи, ты действительно идиот или только притворяешься блаженным?!»
Он ничего не понимал. То есть не понимал вот этого: от сплетен приходила в ярость жена или от его слов?
И тогда однажды, в пылу истеричного срыва, Марина закричала мужу:
– Даты посмотри, олух, посмотри внимательно, на кого похож твой любимый сын? Неужели можно быть таким идиотом, чтобы не видеть: он же вылитый Сергей Сергеевич!
(Сергей Сергеевич – это тот референт, который когда-то соблазнил Марину и от которого она родила Светлану.)
Вот так наконец открылась простая и страшная тайна: оказывается, и выйдя замуж за Георгия, Марина продолжала встречаться с референтом, о чем знали или догадывались на работе все, кроме Георгия (как в анекдоте: муж узнает последним); но анекдот – это анекдот, а жизнь – это жизнь. И свалила эта правда Георгия в постель: две недели лежал в больнице с нервным кризом, никак не мог уяснить до конца мысль, что Алешка – вовсе не его сын, а Сергея Сергеевича, по-прежнему аккуратного и исполнительного, ослепительного в своей белозубой улыбке референта министра.
Тогда-то, в больнице, Георгий и пришел к заключению, что жить по лжи – это преступление; жить нужно по правде. Но как жить по правде, если вокруг – одна ложь? Он не остыл к детям, не оттолкнул их, но что-то в нем надорвалось, какая-то струна счастья и удовлетворения жизнью в семье, с детьми, ради детей – лопнула.
Он ходил на работу, жил как во сне, приносил деньги домой, не запил, не загулял, но словно омертвел заживо, замкнулся, закрылся в своей душе плотно. Тогда он еще не пришел к выводу, что, как бы ни было тяжело в жизни, нужно выяснять отношения до конца, тогда ложь лопается и не остается между людьми ни фальши, ни вражды, ни ненависти… Это пришло к нему позже, и не к нему одному, а к ним с Катей вместе. Ведь в то как раз время, год назад, тяжелое, страшное время для Георгия, и приехала в министерство в командировку молоденькая инженерша из Свердловска; все вопросы – так совпало – пришлось решать ей с Георгием, и поразило ее в нем то, что он был совершенно не таков, как все: ни разу не сказал ни одного пошлого и двусмысленного
