хотя бы для того, чтобы опровергнуть составленный Барби портрет. Долгие десять минут он помешивал кофе, которого в блюдце плескалось гораздо больше, чем в чашке.
Потом оставил в покое ложечку и почти мечтательно произнес:
– И все же мне необходимо добиться опеки. Эмилия… опасна.
– Полагаю, ты не собираешься об этом распространяться?
– Нет.
– Что об этом думает твой адвокат?
– Что мой единственный шанс склонить судью на свою сторону – это арестовать мерзавца из «Сквонка».
– Ну вот, наконец-то хорошая новость.
Он поднял на нее глаза:
– Ты думаешь?
– Конечно. Мы скоро схватим этого ублюдка.
Она встала, порылась в карманах и бросила на стол пять евро.
– Мы еще поговорим. А сейчас я вместе с ребятами отправляюсь на обыск.
Она подхватила сумку и развернулась, чтобы уйти.
– Так ты напишешь мне характеристику или нет? – снова спросил Корсо.
– Конечно. – Она подмигнула ему. – И не премину отметить, что ты лучший стрелок из табельного оружия.
Еще не оправившись от только что полученного удара, Корсо сел в машину и тронулся с места, пока не понимая, куда он направляется. На набережные беззвучно опускался вечер, накрывая Париж обольстительной призрачной вуалью, отчего по коже города пробегали мурашки… электрические.
Он сделал попытку дозвониться до Эмилии, но она не ответила. Образ Тедди, взлохмаченного белокурого мальчика с темными глазами (как у матери), разбивал ему сердце, как камень, брошенный налетчиком в витрину. То, что он в течение месяца не увидит сына, притом что он не успел не только подготовиться к такому долгому карантину, но даже сказать ему на прощание хоть словечко, это уже было слишком – действительно слишком.
И ведь это только начало. Совершенно очевидно: он не получит опеки. Стефану придется довольствоваться брошенными ему крохами и постоянно трястись от страха, как бы Эмилия не впутала их сына в свои садомазохистские игры.
Корсо почувствовал, что к глазам подступили слезы. В такие моменты его старые демоны являлись вновь, как в былые веселые деньки. Для бывшего нарко́та годы абстиненции представляют собой стену, старательно возведенную на зыбкой почве. Стоит только поближе подойти к ней, как она рассыплется в пыль…
Он свернул на Королевский мост, чтобы попасть на Правый берег, и поехал в обратную сторону. Вдоль Лувра зажигались фонари, и он вдруг понял, куда направляется.
Несколько месяцев назад он обзавелся идеальной любовницей: юной, нежной, неболтливой. Невысокая брюнетка, в теле, не слишком хорошенькая, но наделенная пышными формами, умело скрываемыми под просторными платьями. Ничем не примечательное существо в очках и с заколками в волосах а-ля Кит Ричардс. Она старалась держаться как можно дальше от постели, но, если ее раздеть, проявляла чудеса чувственности. С ней он обретал то единственное,
