Виктория. Тот усмехнулся в ответ, но свое новое имя комментировать не стал. – Матушка, мы можем поговорить внутри? Пожалуйста. Мне нужна ваша помощь.
– Монастырь закрыт от мужчин, – поджав губы, ответила монахиня. – Но если это ваш опекун, то так тому и быть. Прошу в мой кабинет.
– Спасибо, сестра. Вы так милы, как суровы складки на вашем лице, – мягко сказал Элигос, проходя следом за Викторией.
– Перестань, – шикнула Виктория. Демон, воздев глаза к небесам, усмехнулся и замолчал.
В кабинете матери Доминики царил приятный сумрак, разбавленный светом редких свечей, и пахло книжной пылью. Убранство кабинета было довольно аскетичным, что заставило Элигоса удивиться. Лишним вещам здесь не было места.
Зато место нашлось крепкому столу с лакированной крышкой, протертой в тех местах, куда монахини клали локти, крепкому стулу с жестким седалищем, шкафу со старыми книгами и старенькому компьютеру, который немного портил вид кабинета ненужной современностью.
Монахиня указала рукой на два стула, напротив стола, и, заняв свое место, взяла в руки розарий, после чего обратила взгляд на притихшую Викторию, которая изучала кабинет удивленными глазами. Мать Доминика улыбнулась и, слабо постучав пальцами по столу, привлекла внимание девушки.
– Что привело тебя сюда, дитя? – спросила она, когда завладела вниманием Виктории.
– Матушка, я ищу своих родителей, – без лишних прелюдий ответила она. – Я знаю, что приют святой Агнессы был моим первым домом. Значит, у вас есть сведения о моих родителях.
– Я понимаю тебя, как понимаю и то, что ты хочешь здесь найти, – спустя минуту, ответила монахиня. – Но мы не имеем права сообщать воспитанницам, пусть и бывшим, конфиденциальные сведения.
– Не имеете или не хотите, сестра? – спросил Элигос, закинув ногу на ногу. Глаза демона мрачно отражали свечи, а в воздухе ощутимо запахло угрозой, когда он произнес эти слова совершенно будничным голосом. Монахиня тряхнула головой, прогоняя наваждение, и, сжав четки, вздохнула.
– Не могу. Я, как и все сестры, давала клятву. Для нас, господин Элай, это не просто слова.
– Охотно верю, сестра. Вы, как и все слуги Отца, очень трепетно относитесь к клятвам. Что, однако, не мешает вам их нарушать.
– Простите, я не…
– Я не закончил, сестра, – мягко перебил её Элигос, но лицо демона было очень серьезным. Как и взгляд, который он не сводил с монахини. – Я думаю, что нам нужно поговорить наедине. Виктория, оставь нас, пожалуйста.
– Но…
– Он прав, дитя, – кивнула мать-настоятельница, улыбнувшись девушке. – На заднем дворе еще стоит твоя любимая беседка, увитая плющом.
– Правда? – Виктория всхлипнула и, сжав губы, криво улыбнулась. – Я же так любила там читать.
– Да, я помню. Ты пропадала там каждую свободную минуту и сидела до самой темноты. Возможно, там ты обретешь
