наши с ним позабавятся, пока Петр там решает. Раньше пары веков он точно не управится. Ладно, записывай его, и я дальше полечу, – велел Герцог, сильно хлопнув меня по спине. От его удара где-то внутри сломалась пара костей, но быстро срослась через несколько мгновений.
– Может, перестанете меня лупить? – поморщился я, массируя плечо и гневно смотря на демона. Да, природная наглость не всегда мне помогала. Или же стресс давал о себе знать. Если стресс вообще может испытывать обычная душа. – Я понимаю, что это Ад, а вы пизданутые на всю голову садисты, но где, блядь, гостеприимство, чашечка кофе и сигаретка?
– Лови и заткнись, – пробурчал Сеир, взмахнув рукой. На столе тотчас возникла сигарета и чашка с дымящимся кофе. Старик презрительно усмехнулся, глядя на то, с каким наслаждением я затягиваюсь сигаретой. – Наслаждайся, пока можешь. В дальнейшем тебя будут ждать только боль и страдания.
– Главное, чтобы тебя там не было, – пробубнил я, стараясь, чтобы никто не услышал. После этого я сел на стул, облитый смолой. Вернее, меня туда посадил Герцог, которому доставляло неистовое удовольствие наблюдать за моей кривящейся мордой.
– Имя? – спросил Сеир, достав откуда-то увесистую книгу в черной обложке и не менее черную перьевую ручку.
– Степа, но все зовут Збышек, – ответил я. – А компьютером не удобнее будет пользоваться? Если хотите, я все настрою. Ну там Офис поставлю, игрушки всякие вроде первого «Дума» или третьих «Героев». Будешь играть за Некрополь, качай некромантию. Точно говорю.
– Не люблю эти новомодные штучки. Нет ничего надежнее пера и бумаги, – улыбнулся старик.
– Нет ничего нежнее и теплее собственной руки для дрочки морозной ночью, – понимающе улыбнулся я, но скис, когда Сеир гневно на меня посмотрел.
– Допиздишься ты, – буркнул он, но кости мне ломать не стал. Только записал мое имя в свой фолиант.
– А вам ругаться можно? – искренне удивился я.
– Конечно. Мы же не ангелы. Тут своя атмосфера. В Аду моралистов нет, и все вещи называются своими именами. Если пиздец, то это воистину – пиздец. Отвечай на вопросы и не испытывай мое терпение.
– Ладно. Задавайте.
– Грехи?
– Хуева туча, дружище.
– Так, запишем. Рукоблудие, богохульство, чревоугодие, извращения, алкоголизм, издевательство над слабыми, хронический недоебизм.
– А последнее разве грех? – уточнил я, массируя плечо, которое частично побаливало после удара Элигоса.
– Грех, – грубо констатировал Сеир, записав полученную информацию. – Каким образом умер?
– С крыши упал.
– Так и запишем. Умер под действием пороков. Вероисповедание?
– Атеист.
– Это что? – нахмурился старик, повернувшись к скучающему Герцогу. Тот поковырялся в зубах длинным когтем и ответил:
– Педераст-неверующий.
