style="font-size:15px;"> – А, так это значит в твоих озерах самые большие раки?
– Да, пока в моих. Но три года назад я заложил Дыб-Кальвадос, за пятьсот экю золотом, аббату Кангардского монастыря святого Патрика. Я тогда только собирался встать под знамя короля Тартарийского, доблестного сира Ахилла, что бы в числе храбрейших рыцарей освободить гроб Господень. А своих средств крайне не хватало… Увы, в Трое разбогатеть тоже не удалось. В ходе Тивериадской битвы меня взяли в плен. Поэтому почти все доходы пришлось отдать в счет выкупа, а остатками заплатить иоаннитам, сумевшим в своём чудесном госпитале залечить мои раны. Оставшихся же денег едва хватило, чтобы к сроку добраться до дома. Поэтому уже завтра, с закатом солнца, Дыб-Кальвадос должен отойти Кангардскому аббатству. Правда, я надеюсь, что добрейший аббат Йорген всё же позволит мне несколько продлить срок договора со Святой Церковью. Завтра собираюсь просить его об этой милости.
Ребята понимающе переглянулись – этот настоятель столичного монастыря давно был на примете как возможная жертва. Очень многие отзывались о нём как об очень алчном ростовщике, удачно прикрывавшимся саном. Феоктистов смущённо прокашлялся:
– Боюсь, уважаемый сэр Жан, у Вас несколько неверное суждение об аббате Йоргене.
– Хрена лысого этот «святоша» тебе отдаст, – как всегда прямодушно вмешался Зубров. – Как же – продлит он!!! Держи карман шире! Он поиздевается над тобой, втопчет в грязь, а когда наиграется – пинком под зад вышвырнет из твоего же собственного замка!
Владимир лишь пожал плечами. Мол, извини, но это так. Рыцарь растерянно смотрел на хмурых парней, от волнения то сжимая, то разжимая кулаки. Он сразу поверил этим странным и наивным лесным воинам, которые так непосредственно выражали свои чувства. На душе сэра Жана Дыб-Кальвадоского стало ещё тяжелее. Мало того, что всё награбленное в Трое пришлось отдать паше Урзуну, пленившему его на Тивериадской равнине? Так теперь ещё и с отчим домом придётся расстаться!
– Ты, сэр Жан, погоди убиваться-то! – сказал Феоктистов, вытаскивая из тайника увесистый мешочек с их «кассой». – Сколько, говоришь, тебе надо? Пятьсот экю?
После разгрома грабительского каравана друзья, наконец, разбогатели. Стрелки Робин Худа сразу же забрали все деньги, которые нашли у убитых и в отбитых повозках. По правилам разбойничьего дележа половину отдали «рыцарей-оборотней» (в лице находившегося в сознании Зуброва). Так же друзьям достались и лично добытые трофеи – вооружение и имущество сэра Кристофера де Гретевила, а также заколотого Николаем солдата. Кое-что их этого удачно удалось продать через Эдвина Смита в Фалезе. А потом ещё и выжившие крестьяне Солми, также прибыльно сбывшие трофеи, передали им, через бабушку Линде, свою «денежную благодарность». Так что сейчас мешочек друзей весил более 4 килограмм. Или 10 фунтов, по-местному.
Владимир что-то быстро подсчитал, рисуя пальцем крупные цифры в пыли тропинки:
– То
