сам прижимается к нему, крепко обняв. Когда он окончательно успокоился и перестал лить слезы, Вилл наклонился к самому уху и зашептал:
– Послушай, давай договоримся. Об этом никто никогда не узнает. Они – ведьмы – никому ничего не скажут – так они испортят колдовство, которое у них все равно не получилось. Но о колдовстве нельзя говорить, а значит они болтать не будут. Я не скажу никому. Мне просто некому. Да и король, если узнает, что я один ночью выходил из замка… В общем, ему не надо знать, что меня не было в замке. И ты тоже молчи, никому не говори, даже своим друзьям. Когда никто не знает, то ничего и не было, хорошо? – Том кивнул. – Не выдавай меня. Король в гневе убить может.
– А что вы здесь делали? – поднял на него Том красные глаза.
Вилл не поверил собственным ушам – Том заговорил с ним! Том! Том заговорил с ним! В груди все ликовало и пело, кружилось в быстром хороводе, распускалось ромашками и яркими маками. Он очень осторожно убрал волосы с его лица и вытер слезы. Посмотрел в синие лисьи глаза с длинными ресницами, которые доставали почти до бровей. Провел пальцем по контуру лица от виска к подбородку, по перебитой брови, по белому, едва заметному шрамику на щеке.
– Я в тебя как в зеркало смотрюсь, – произнес удивленно. – Только у тебя родинки тут, – кончик пальца коснулся родинки под своей губой, а потом того же места под его, – родинки тут нет. А у меня тут нет, – прикосновение к родинке на его щеке, а потом на то же место к своей. Рывком обнял его опять, прижавшись щекой к макушке. Том не вырывался, не дергался, покрепче сцепил руки за спиной. – Я никогда в жизни не был за стенами замка. Никогда не купался в реке. Я хотел сегодня попробовать, каково это искупаться в реке.
Том опять поднял к нему лицо.
– А вы плавать умеете?
Вильгельм качнул головой, отчаянно оттягивая момент, когда надо будет выпустить его из своих объятий.
– Тогда вам здесь нельзя купаться. Тут омуты. На дно затянут. Это самое гиблое место на реке, – бормотал Том.
– А ты?
– А я плавать умею. Мы здесь всегда с ребятами рыбу ловим. Тут Эмиль сети ставит, потому что рыбы много по дну ходит. Мне здесь до дома близко…
Принц прислушивался к нему – к выравнивающемуся дыханию, к успокаивающемуся сердцу, к малейшему движению. Надо уже отпускать, но не хочется. Наверное, он выглядит, как последний придурок, вцепившись в него. Но какое-то странное чувство чего-то своего, родного, такого же безумно одинокого, заполняет тело и разум, заставляя оттягивать момент расставания как можно дольше.
– Тебе, наверное, домой надо, да? – тихо спросил Вилл.
Том покачал головой, пощекотав волосами его губы.
– Мне уже лучше дома не показываться… Ульрих скорее всего проснулся…
– Кто это?
– Мой старший брат… – поморщился он.
– Хочешь, я пойду с тобой и скажу, что ты спас меня, попрошу, чтобы тебя не трогали? Или хочешь,
