У камердинера её мужа были такие ловкие руки… «Ричард, где вы этому научились? – полюбопытствовала Фрида однажды. – Неужели герцог предпочитает длинноволосых любовниц?» «Прошу прощения, госпожа, но мой хозяин здесь не при чём, – тихо (он всегда говорил тихо) ответил Ричард. – Просто фейри любят, когда им расчёсывают волосы». Фрида удивилась: волосы у фейри священны. Друзья, любовники, добрые родственники, – никому другому дотрагиваться до них не разрешалось. Это было бы оскорблением!
Ричард, услышав это, только улыбнулся. «Госпожа, какое оскорбление может нанести этот гребень? – Он кивнул на янтарное украшение. – Глупо на него обижаться, даже для фейри». Фрида, незнакомая с такой фейрийской философией, удивилась ещё сильнее. «Ричард, вы человек! Как можно сравнивать вас с гребнем?» Ричард ничего не ответил.
Завтракала Фрида в одиночестве. Уже месяц после отъезда Ричарда – а особенно две недели с тех пор, как уехал Эш – она умирала от скуки и одиночества. Врачи и герцог заперли её в Виндзор-холле, однообразные пейзажи надоели, в лес Фриду не пускали – по приказу герцога за ней следили и уже несколько раз возвращали обратно, мягко, вежливо, однако Фрида оскорбилась. «Герцог не велит, госпожа, – говорили ей. – В лесу опасно. Вы можете упасть. Вас может покусать ядовитый клещ! А вы слышали, миледи, как вчера около полуночи выли волки?» «Мой отец – Лесной король, мне нечего бояться, – думала Фрида. – Только не в лесу!» Но говорить это было бы верхом глупости.
А уж врачи – включая придворного – следили за герцогиней, как фурии. И не лень им было постоянно приезжать в Виндзор-холл! В замке обязательно находился кто-нибудь из медицинской коллегии, и Фриду это уже раздражало. Она прекрасно себя чувствовала, её живот ещё даже не начал округляться – ну разве что чуть-чуть. И то Фрида грешила на сытные блюда мсье Фунчоза. Повар у Эша был настоящий мастер, готовил великолепно, а Фрида последнее время ела так много, что сама себе удивлялась, почему до сих пор не лопнула. «Раздуюсь, – думала она, уплетая за завтраком сливовый пуддинг. – И Эш найдёт себе другую полукровку». Это была шутливая мысль, но в каждой шутке имелась доля истины. Впрочем, аппетит Фриде она не портила.
– Чтьо шелает м’ил’ед’и на обед’? – осведомился повар, лично подав Фриде своё коронное пралине. – Пг’ив’еcл’и пг’екгасного лосос’я, есл’и госпоша шелает…
Фрида терпеливо выслушала длинный список всего, что, оказывается, можно сделать с несчастным лососем. Сглотнула и соблазнилась шоколадным фондю. А потом повару был дан полный карт-бланш.
Фрида только грустно рассматривала себя потом в зеркале, пока меняла платье. Кажется, щёки стали круглее… «Надуваюсь?» – печально подумала Фрида и умяла пирожное со смородиной со стоящего тут же блюда. Есть теперь хотелось постоянно.
Потом началась рутина, в которой Фрида отвлеклась и успела позабыть о баньши и о мёртвой руке, лежащей сейчас в тайнике спальни. Герцогиня с полного попустительства мужа превращала древний замок,
