поработать над отчетом о последней командировке, а также отоспаться. Отчет отнимет целую неделю, оставалось одно: притвориться, что никаких праздников нет в помине.
Включив в квартире свет, Джинни убедилась, что здесь все осталось по-прежнему. Старый продавленный диванчик с бруклинской распродажи выглядел в точности как раньше. Потертое подержанное кожаное кресло было самым удобным креслом за всю ее жизнь. В нем за чтением Джинни часто смаривал сон. Напротив дивана стояло второе кресло – гостевое, всегда пустовавшее за отсутствием гостей. Кофейным столиком служил старый металлический сундук с разноцветными наклейками, приобретенный в нагрузку к дивану. Имелся также маленький обеденный стол с четырьмя разнокалиберными стульями, на подоконнике осталось умершее комнатное растение, которое она собиралась выбросить еще в июле, но забыла, и оно превратилось в часть декора. Женщина, наведывавшаяся сюда для уборки, выкинуть цветок не посмела. Несколько старых светильников заливали комнату теплым светом, телевизор, который хозяйка почти никогда не включала, зарос пылью. Новости Джинни узнавала по Интернету, предпочитая этот канал всем остальным. Меблировка спальни исчерпывалась кроватью, шкафом – тоже подержанным, и стулом. Стены оставались голыми. Язык не поворачивался назвать это уютным гнездышком, но ей было где спать и где держать одежду – чего еще? Уборщица приходила в ее отсутствие раз в месяц, при ней – раз в неделю.
Джинни оставила в спальне чемодан и рюкзак, вернулась в гостиную и села на диван – удобный, вопреки неказистому виду. Откинув голову на спинку, Джинни задумалась о пути, проделанном за последние 28 часов. Ощущение было такое, будто она побывала на другой планете и вернулась на Землю. От размышлений отвлек звонок сотового телефона. Кто бы это мог быть? Офис SOS/HR закрыт, а кому еще она могла понадобиться в десять вечера? Она выудила телефон из кармана куртки. Джинни включила его еще на таможне, хотя никому не собиралась звонить.
– Вернулась? Или все еще в дороге? – спросил радостный голос. Это звонила из Лос-Анджелеса ее сестра Ребекка.
– Только вошла, – с улыбкой ответила Джинни. Они регулярно обменивались SMS, но не разговаривали уже несколько месяцев. Она забыла, что предупредила сестру, когда вернется.
– Представляю, как ты устала, – сочувственно сказала Бекки. Она исполняла в семье роль кормилицы; Джинни всю жизнь полагалась на старшую сестру, хотя они уже три года не виделись. Беседуя вот так при возможности, обмениваясь мейлами и SMS, они сохраняли близость. Бекки недавно исполнилось сорок, она была старше Джинни на четыре года. Бекки жила с мужем и тремя детьми в Пасадене; отец, медленно, но неуклонно запутывавшийся в паутине Альцгеймера, уже два года жил с ней. Жить один он больше не мог, но дочери не хотели отдавать его в дом престарелых. Их матери не было в живых уже десять лет. 72-летний отец, по словам Бекки, заболев, стал выглядеть на десяток лет старше. Он работал в банке, после смерти жены
