этим, потому что смириться оказалось несложно, слишком уж красивыми были результаты ее трудов, а к красоте у меня слабость, которой я не стыжусь. Если я вижу перед собой что-то красивое, я могу долго это разглядывать, забывая обо всем на свете. Поэтому вместо того, чтобы завидовать ей, я училась у нее, я запоминала, как она сочетает цветы, травы и ветки, надеясь однажды повторять это так же искусно.
– Главный враг искусства – это зашоренность, ограниченность мышления, – рассуждала она, перебирая нежные стебли. – Многие до сих пор думают, что в букете цветов должны быть только цветы. Но разве это не банально? В букете может быть что угодно, лишь бы это смотрелось гармонично.
Она, немолодая уже женщина, все делала медленно, обстоятельно. Обычно ее визиты занимали весь день, и я ходила за ней хвостиком, забывая о других своих обязанностях. На мою удачу, работа в доме уже была налажена так идеально, что это не приносило мне неприятностей.
Сопровождая флориста, я впервые попала в кабинет Гедеонова. В свою спальню он никого не пускал, кроме одной молчаливой горничной, а вот в его кабинете свежие цветы всегда были.
Ничего демонического или потустороннего в этом кабинете не оказалось. Это был очень просторный зал – побольше гостиных в известных мне квартирах. Одну его половину занимал массивный письменный стол, окруженный креслами, другую – камин, у которого расположились диваны и журнальный столик. Окна кабинета, как и окна моей комнаты, выходили на вечно цветущий сад.
Сначала флорист держалась со мной холодно, видимо, проверяя, задержусь я в поместье или нет. Но уже на пятой встрече она начала оттаивать и говорить не только о цветах.
– Владимир Викторович – один из моих любимых клиентов, – признала она, обходя бескрайние теплицы в поисках нужных цветов.
– Почему?
– Потому что только он дает мне свободу действия. Здесь не ограничен бюджет, и я могу делать то, что мне хочется. Знали бы вы, как мучительно после этого составлять букеты с блестками и искусственными бабочками для других клиентов!
Это я могла представить. Когда знаешь, что такое красота, возвращаться к безвкусице как-то тоскливо.
– А вы давно здесь работаете? – полюбопытствовала я.
– Около пяти лет. Владимир Викторович придает цветам очень большое значение: лучшего сада я ни у кого не видела, а в его доме постоянно должны быть живые цветы.
Она не сказала ничего нового, все это я знала и так, но что-то в ее словах задело меня. Так иногда бывает: незначительная мелочь заставляет по-другому взглянуть на то, что раньше казалось тебе обычным.
Гедеонов искренне любил свой сад, он проводил там большую часть свободного времени. И он любил цветы – не зря же он платил флористу гонорар, сравнимый с бюджетом маленькой страны! Но мог ли он наслаждаться их красотой так, как мы? Мог ли оценить эту удивительную игру оттенков, контраст текстур, сочетание форм? Вряд ли. Тогда зачем ему
