пижаму и надеть халат на голое тело. Очень помогает в жару, – сказал волосатый школьник и развел полы халата, словно крылья. Сильно изношенное маленькое тельце с отвисшим животом светилось не летней белизной. На груди и в паху ни волоска, как на ладонях. Только могуче повис большой тяжелый член, почти такой же, как бедро…
Дальше они, видимо, обсуждали размеры пениса у мужчин, потому что после продолжительной паузы память выдала новый отрывок:
– В Томске – там по моему проекту строили дворец спорта, – в анатомическом музее медицинского института выставлен пенис мужчины, помещенный в трехлитровую банку с формалином. Мой, в сравнении с тем, вязальная спица.
И сразу, без перерыва: – …возможно, имеет непривычный вид. Не знаю, не видел. Однако то, что содержит настолько значимо, что не переоценить, как ни старайся. По крайней мере, так считал пленный немец, который работал каменщиком на стройке в Клинике и представился генералом. Он еще сказал, что сегодняшние знания землян в сравнении с текстами Носителя ценятся во Вселенной не дороже старого трамвайного билета…
«Все это выдумки больного ума, – подумал он трезво тогда. – Человек сам должен определять цену своей жизни, знаний своих и умений, и сопоставлять их со стоимостью трамвайного билета».
Архитектор услышал, посмотрел внимательно и сказал: – Может и так, коллега. Только ходит этот трамвай по рельсам другой планеты. – Помолчал и вернулся к теме генерала:
– Высшие пленные офицерские чины, в том числе фельдмаршал Паулюс, после Войны содержались в Лужецком монастыре на окраине Можайска, под Москвой. Как генерал очутился в Свердловске? Хотя могли же немцы из порушенного Берлина добираться до Аргентины. А из Можайска до Свердловска рукой подать.
Мозг воспроизводил облик волосатого архитектора, его монолог и детали интерьера в формате 3D, про который ничего не знал.
– Кто автор текстов, а, может, и не текстов, вовсе? – продолжал архитектор. – Кому принадлежат нетексты? Кто ввел их в Носитель и почему? Верить этому всему или нет? Помните у Чехова: на толкучке к старым ящикам прислонена вывеска «Стирка белья». Вздумай кто-то явиться с бельем, будет разочарован – вывеска выставлена для продажи. Я не уверен, что вывеска, про которую толкую, повешена правильно или правильно прочитана. Полагаю, те двое с газетами на головах тоже хотят прочесть вывеску и понимают, что для этого ее надо правильно повесить. Думают, вывеска спрятана у меня под халатом, и прочесть ее – раз плюнуть. Не могу представить форму этой вывески, если мы так ее назвали. Это может быть документ или книга, или электронный носитель. Про последний не очень понимаю, но слово знакомо. В конце концов, не трамвай же они спрятали там. А может и трамвай, на котором человечество отправится в более счастливую и здоровую жизнь… без войн, без КПСС, без болезней, зависти и злобы. Для прятавших нет невозможного. Вы ведь мечтали когда-то стать кондуктором? Вам карты в руки.
Архитектор помолчал,
