заводы «Мессель» и «Ван Тресс» дали городу название. Больше тут делать было нечего, разве что трудиться на муниципальных должностях, что, разумеется, оплачивалось на порядок хуже.
Высотные здания, окружавшие единственный двухэтажный дом в Мессельтрессе – офис шерифа, закрывали вид на неохватные заводские трубы, но ленивый теплый ветер временами доносил неприятный запах промышленной гари. Даже не ветер, а так, сквозняк…
Стас вдруг ощутил себя на дне гигантской воронки, ощутил себя в безопасности. Это чувство было из тех времен, когда во время артобстрелов или бомбардировок какое-то суррогатное чувство защищенности давали только старые воронки от снарядов. Говорили, что в одну и ту же воронку бомба дважды не попадает. Вообще-то они попадали и дважды, и трижды. Но об этом не говорили.
Дома, расширившиеся (за счет внешних несущих конструкций) едва ли не в три-четыре раза после войны (причина все та же – перенаселение), обступали маленькую площадь, словно каменные гиганты, запертые в клетках. Или атланты, упирающиеся в пронзительно яркое, почти белое небо серыми угловатыми плечами. Стой они чуть ближе друг к другу, и, наверное, можно было бы со дна этого рукотворного колодца увидеть звезды. Прямо посреди дня.
Стас понимал, что эти высотки – всего лишь человеческие муравейники. Может быть, они чуть лучше остальных домов в этом бедном индустриальном городке: все же центр. Но это ничего не меняло. Квартиры были однокомнатные, в них селились семьи, невзирая на количество членов, иногда по пять-шесть человек. Может, в этих домах было лучше, к примеру, удобства были в каждой квартире, а не на этаже, как в некоторых домах городской окраины, но все равно это не шло ни в какое сравнение с тем, что он помнил из довоенных времен… Разумеется, в Первом Периметре дела обстояли иначе, но это как раз соответствовало тому, что Стас помнил о жизни до войны. Кроме того, в лучших условиях жили ученые, интеллектуалы и ведущие специалисты в различных областях социальной сферы, обитающие в столице. Это, наверное, было правильно, но именно за это «умников» не любили.
Единственным украшением площади был странный монумент: на покатой бетонной глыбе был установлен старый, довоенный танк. Округлая башня, слишком высокая база – все это было совершенно не похоже на «Шерманы», к которым Стас привык за время войны.
Стас медленно спустился по ступеням на тротуар.
С железным стоном несмазанных петель раскрылись ворота автопарка офиса шерифа. По сути, это был всего лишь задний двор особняка, но в нем легко умещались четыре машины. На площадь, выбивая сигарету из мятой пачки, вышел парень в рабочей спецовке. Кепи на его голове сидело козырьком назад, лицо было испачкано мазутом, а высокие военные ботинки были без шнурков и воодушевленно болтали языками при каждом шаге.
– Огонька не найдется? – обратился парень к Стасу.
– Найдется.
Парень принял у Стаса
