Белка по неопытности удивилась бескрайней красоте. Прыгнула она с ветки на ветку… Понравилось ей пуще прежнего скакать по веткам с дерева на дерево наперегонки с подругами. Приволье – то какое!.. Раздолье – то!…
Однажды в погожий денёк, когда она устала скакать беззаботно по деревьям, ветви напрасно тревожить, решила вернуться в своё дупло.
Попрощалась с подругами и айда домой!
Прыг – скок с ветки на ветку! А за нею – то снежный шлейф да как царственно стелется!
Прыг – скок с ветки на ветку! Снега – снежинки алмазами – жемчугами на свету да на солнечном светом дивным переливаются!
Прыг – скок! прыг – скок! Неугомонна белка. Смотри того и выскачет в даль снежную, морозом зарумяненную!..
Стелется шлейф, ветром разносится.
Увлеклась белка прыжками. Забыла, что домой спешила. Прыгает себе и скачет с ветки на ветку. В один момент внезапно зацепилась она хвостом за ветку и повисла вниз головой. Висит, качается и думает, мол, на кого я сейчас похожа.
Белка думала, что говорит про себя, а оказалось – вслух!
Услышала её ворона и каркнула в ответ:
– Не знаю, как другие думают, а по мне так игрушка новогодняя.
И загорелась, засверкала, засияла изнутри белка. Сбежались на чудо это посмотреть звери лесные из дальних краёв.
Охали и ахали и говорили, мол, как же здорово белка придумала устроить им праздник в лесу.
Долго ещё в лесу качался на ветру фонарик, даря радость и веселье.
Федя, дедушка и февраль
Не смотря на все ухищрения дедушки Степана Григорьевича, пятилетний внучок Федя засыпать, не хотел. Никакие аргументы, что время детское вышло и пора спать, на него не действовали. Он вертелся юлой под одеялом и, высовываясь из – под него, строил деду смешные рожицы. Угроза утром не получить заветную шоколадку не возымела успеха.
– И без шоколадки обойдусь! – завил маленький пройдоха.
Внутреннее чутьё подсказывало Степану Григорьевичу, что с мечтой посидеть возле телевизора за полночь, посмотреть любимые телепередачи придётся расстаться. А ведь какая вышла оказия: супруга ушла к сестре с ночёвкой помогать со стряпнёй на день рождения. Но позвонил сын и упросил взять внука, у них с женой тоже возникла, говоря военным языком, внештатная, однако же, приятная, ситуация – друзья решили отметить годовщину свадьбы. «Папа, Федя стал намного послушнее, дисциплинированнее, – клятвенно заверил сын. – Хлопот не доставит. Вот увидишь, как он изменился!» Очень скоро Степан Григорьевич увидел и убедился. Внук в первые же минуты пребывания в дедовом доме навёл свой порядок. Степан Григорьевич успокаивал себя, мол, дети есть дети, и сквозь пальцы смотрел на шалости внука. Когда возникло подозрение, что кое – чем придётся пожертвовать, равновесие душевное немного всколыхнулось.
