более открытый характер приобретала взаимная критика внутреннего положения в обеих странах. В китайской печати СССР обвинялся в реставрации капитализма, утверждалось, что его народ «обуржуазился, зажирел, предал забвению пролетарский интернационализм». Одновременно раздавались призывы к советским трудящимся бороться против «ревизионистских властей».
В этой и без того накаленной обстановке на передний план вышел территориальный вопрос. С 1960 г. стали возникать пограничные инциденты. Весной 1962 года в Советский Союз перешло более 60 тыс. граждан КНР, недовольных условиями жизни. Китайское правительство обвинило советские власти в «подготовке и организации массового перехода», в «серьезной подрывной деятельности».
В Китае появились материалы о том, что в прошлом в состав Синьцзяна входил ряд принадлежащих Советскому Союзу территорий. В работах историков превозносилась деятельность Чингисхана. Был выдвинут тезис о том, что царская Россия захватила более 1,5 млн кв. км «исконно китайских земель». 10 июля 1964 года Мао Цзэдун в беседе с японской делегацией заявил: «Примерно 100 лет назад район к востоку от Байкала стал территорией России, и с тех пор Владивосток, Хабаровск, Камчатка и другие пункты являются территорией Советского Союза. Мы еще не представили счета по этому реестру».
В учебниках истории Россия характеризовалась как извечно «агрессивное государство», которое с конца XVI в. захватило Сибирь, вторглось в Китай, враждебно относилось к китайцам, жестоко подавляя их сопротивление. Проводилась мысль, что в XIX в. Россия была главным участником раздела Китая и что «экспансионистская политика России постепенно превращалась в агрессию мирового масштаба, а конечной целью царской России стала мировая гегемония».
В Советском Союзе территориальные притязания Пекина воспринимали в высшей степени серьезно – как реальную угрозу национальной безопасности страны. Ныне китайские ученые подчеркивают, что на самом деле Пекин не претендовал на советские земли, а лишь хотел припугнуть оппонентов в Кремле. Как утверждается, на встрече 9 октября того же 1964 года с албанской делегацией Мао Цзэдун разъяснил свою позицию: «Переброска Хрущевым войск на границу с Китаем поставила нас в трудное положение, однако мы должны были проявить готовность. Поэтому в разговорах нам нужно было сделать «холостой выстрел», произнести «пустые слова» и на пограничных переговорах занимать наступательную позицию. Цель заключалась в том, чтобы добиться рационального положения на границе и подписать договор о границе. Вы, наверное, подумали, что мы и в самом деле хотим вернуть 1,54 млн кв. км земель, занятых царской Россией. Отнюдь нет. Это как раз и называется «холостым выстрелом», чтобы вызвать настороженность другой стороны».
Наш покойный друг, историк Луань Цзинхэ, так комментировал это высказывание Мао: «У Китая и в мыслях не было возвращать те 1,54 млн кв. км, это был «холостой выстрел», стремление отделить историческую правду
