него работал и фактор происхождения – Ашихмин в прошлом являлся функционером обкома КПСС в Свердловске, входил якобы в «уральскую мафию» Ельцина и теперь постоянно намекал на свой доступ в Кремль. Ашихмину поручили кадровые вопросы, а также изъятые у меня международные связи (при том, что он не владел иностранными языками и вообще очень смутно представлял себе внешний мир).
С помощью Ашихмина Романовский освободил от проректорства Наталью Петровну Гераскину, добрую, гибкую, неконфликтную женщину. Начал Ашихмин с того, что снял фотографию Гераскиной с Доски почета. Ее функции стали одну за другой передавать вышеупомянутому Кузнецову и в конце концов должность проректора по учебной работе упразднили. Ашихмин, однако, не оставлял Гераскину в покое и в дальнейшем, после ее перехода в научное подразделение.
Как-то Ашихмин спрашивает меня, знаю ли я, что моя подчиненная Гераскина ездила недавно в США. Отвечаю, что она в отпуске, который может проводить в любой точке земного шара, причем без уведомления администрации Дипакадемии. Разве есть закон, запрещающий трудящимся отдыхать за пределами Москвы? Ашихмин соглашается, что такого закона нет, но, переходя на шепот, уведомляет меня, что, будучи за океаном, Гераскина критиковала ректора Романовского. Откуда это известно? Получена официальная депеша из посольства СССР в Вашингтоне. Приходится высказывать изумление:
– Сейчас такие времена, что российские граждане на каждом перекрестке громогласно костерят президента страны. То же самое делают телевидение и пресса. Все это воспринимается как законное и нормальное явление. А тут вдруг оказывается, что критика ректора Дипакадемии – большой криминал. И наши дипломаты в Вашингтоне не жалеют государственных средств и собственного времени для информирования Родины о такой «угрозе национальной безопасности»!
Романовский сделал еще ряд довольно странных назначений, чем не способствовал повышению качества учебного процесса. А вот с хозяйственником отгадал. Прежнего проректора по хозяйственным вопросам В.И. Рудакова справедливо освободил от должности. Тот мало что делал и с пренебрежением относился к профессорско-преподавательскому составу и его нуждам. В ужасном состоянии пребывало хозяйство Дипакадемии. На одном из ректоратов Романовский назвал академическую столовую «хлевом» и потребовал привести ее в «человеческое состояние». Рудаков отрезал: «Это невозможно!». Аналогичным образом реагировал он на другие поручения и призывы.
В процессе поиска замены Рудакову Романовский обратился за помощью ко мне. Я рекомендовал сначала одного, потом второго приятеля, имевших определенный опыт хозяйственной деятельности. Ректор одобрил обе кандидатуры, но приятели, увы, сдрейфили, после длительных колебаний один за другим отказались. Причем первый из них, Володя Куликов, еще и обвинил меня, что я «пытался его подставить», работенка, мол, ужасная.
В конечном счете Романовский нашел в высшей степени достойного
