разумеется, не случайно. Весьма вероятно, на первых порах такая практика отдачи на откуп всех таможенных поступлений могла импонировать императрице ввиду простоты таковой. Казна освобождалась от обременительной и хлопотной необходимости содержать всю таможенную систему. Да и на проблему широко распространенного контрабандного провоза товаров через российские пограничные таможни можно было закрыть глаза хотя бы до лучших времен.
Однако ни Екатерина II, ни представители ее администрации не могли не знать о весьма нервной реакции, вызванной указом Сената от 28 января 1760 г., согласно которому обер-инспектор Темерниковской компании Н. Т. Шемякин наделялся монопольным правом на беспошлинную внутреннюю и внешнюю торговлю шелком[145]. Реакция незамедлительно последовала прежде всего со стороны владельцев шелкоткацких мануфактур и торговцев, осуществлявших ранее самостоятельные закупки шелка-сырца в Персии. Несмотря на то что сенатский указ на словах пытался учесть интересы рядовых предпринимателей, дозволяя им беспошлинно закупать шелк исключительно для нужд собственных предприятий, но не «дерзая» направлять его на продажу, такого рода компромисс не устроил мануфактуристов. Они не располагали возможностями для ведения самостоятельной торговли с Персией, тогда как цены на шелк внутри России не замедлили резко возрасти из-за установленных по условиям контракта с компанией Шемякина высоких ввозных таможенных пошлин (23 % от цены). Таковы оказались последствия введения монополий Персидской компании и компании Шемякина (первая, например, с момента своего основания 15 июня 1758 г. не отправила в Москву, крупнейший центр шелкоткацкой промышленности России, ни одного пуда шелка; ее примеру последовал и Шемякин). В 1759 г. цена на шелк в Москве перевалила отметку в 100 руб. за пуд, тогда как в предыдущие годы не поднималась выше 70–80 руб. на лучший персидский шелк так называемого гилянского сорта и 65 руб. шемахинского. Поэтому владельцы шелкоткацких мануфактур совместно с армянскими купцами Астрахани в октябре 1760 г. подали жалобу в Сенат с просьбой ликвидировать монополию Шемякина[146].
Кроме того, 7 декабря 1760 г. на заседании Конференции при высочайшем дворе рассматривалось «доношение» владельца петербургской галантерейной и позументной фабрики Семена Роговикова. В нем он предрекал пагубные последствия для всех российских шелковых и позументных фабрик от опрометчивого шага по предоставлению Шемякину права единолично устанавливать цены на импорт и экспорт шелка. При этом обращалось внимание на полное отсутствие у Шемякина производственного опыта в качестве хозяина мануфактуры. Тогда как Роговиков, по собственному заверению, таким опытом обладал, вложив в свое успешно действовавшее предприятие более 100 тыс. руб. собственного капитала. Для противостояния компании Шемякина он предложил создать ее подобие на тех же кондициях, с той лишь разницей, что откроет дорогу туда любым заинтересованным мануфактуристам, «…от чего всем фабриканам никакой обиды
ПСЗ. Т. XV. № 11028.
