манежа: «Закрывайте двери – сквозняк! Без спин останутся люди!» Кого-то вызывали к начальству, в бухгалтерию. Всё это было шумно, буднично и по-деловому…
Пашку встретили радостно. Знакомых оказалось предостаточно. Он словно попал домой, в огромную коммунальную квартиру. Настроение поднялось! Он улыбался, бесконечно отвечал на объятия своими объятиями, на приветствия и радостные возгласы – своими эмоциями. «На всё добро ответим мы добром, на всю любовь ответим мы любовью!..» – невольно вспомнил он строки поэта Николая Рубцова.
До отлёта оставались сутки. Он решил пройтись по любимым московским улочкам и переулкам. Надо было где-то черпать запас любви и терпения, чтобы пережить месячную разлуку со Светой, Захарычем и Венькой…
Глава двенадцатая
Вечерний Иран встретил Пашку невероятной духотой. Он вышел из здания аэропорта и невольно замедлил шаг. К ожидающему его автобусу он шёл словно через ватное одеяло, настолько воздух был плотным и осязаемым. Сопровождающим его иранцам было хоть бы что, а Пашка мгновенно потёк. После прохладной августовской Москвы такая разница в температуре была для него полной неожиданностью. Теперь стало понятно, почему Александр Николаевич на вопрос о погоде «там», ответил уклончиво: «Ну… чуть жарче, чем здесь…» Хм, чуть!..
…По всему полуторамиллионному Ширазу были развешаны огромные афиши с размалёванными лицами клоунов, балансирующими канатоходцами, тиграми и львами, летящими в огненные кольца с оскаленными пастями. Громадные жёлто-красные плакаты «Circus Khalil Oghab» зазывали, манили, обещали фантастическое зрелище! Через каких-то несколько дней этот город ожидало небывалое событие – международный конкурс циркового искусства, который организовал самый известный артист в Иране, родившийся в этом городе – Халил Огаб.
Когда въехали в огороженный турникетами и решётками двор цирка, Пашка был впечатлён масштабами шапито, огромного, современного, не хуже тех, которые ему встречались в Европе. Передвижные жилые трейлеры кремового цвета окружали цирк чётким квадратом. Разноцветные гирлянды сбегали с купола вниз, вспарывали темноту вечера праздничными огнями. Между мачтами парила огненная надпись «Circus Khalil Oghab». Всё это сияло, сверкало, пульсировало, притягивало взоры прохожих. Если бы не угнетающая духота, Пашка, наверное, был бы воодушевлён предстоящей работой в этом цирке. Сейчас же ему хотелось как можно быстрее воодушевиться, то есть, попасть в душ…
Его поселили в отдельный небольшой трейлер. Показали, где что находится внутри вагончика и на территории цирка. Пригласили на ужин. Павел отказался, совершил долгожданное омовение и, толком не распаковавшись, рухнул в постель. После многочасового перелёта с пересадками и ожиданиями в аэропортах, он мгновенно провалился в вязкую душную темноту Иранской ночи…
– …Халил Огаб! – представился гигант. Пашка постарался поприветствовать хозяина цирка на его родном языке, чем вызвал у того
