отозвалась звонким дребезжанием. Я выпила бокал до дна и со стуком отставила в сторону. Потом уронила голову на руки и заплакала.
Вряд ли найдется ещё одна бутылка вермута, которой удалось за один вечер выслушать столько слёз и жалоб. Моя безмолвная подружка оказалась благодарной слушательницей. Она не давала советов и не унижала жалостью. Просто слушала и, наверное, оттого пустела так быстро.
– Слушаю! – Алкоголь притупил остроту реакции, и я ответила на телефонный звонок прежде, чем осознала, что делаю. – Это ты, Олег? – Я вдруг рассмеялась. – Ты опоздал! Ей-богу, опоздал! Я уже почти всё выпила!
Мой возбужденный голос проваливался в чёрную глухоту телефонного пространства, увязая в нем, словно в болоте.
– Олег, – голос мой предательски дрогнул, – ведь это ты?
– Не хотелось бы тебя расстраивать, – гулко раскатилось в трубке, – но Олега здесь нет…
Я сжалась в комок, испытывая острейшее желание трубку бросить. Но пальцы вцепились в неё так, что побелели костяшки.
– Ну, здравствуй… Не буду спрашивать о здоровье, думаю, с ним всё в порядке… Да?
– Да, – хрипло квакнула я и неожиданно расхрабрилась: – Хотя вы только что пообещали про него не спрашивать.
Человек усмехнулся:
– Ты меня подловила… Обещания надо выполнять.
– Может, пообещаете больше сюда не звонить? – Я запнулась, внезапно поняв, что подсознательно ждала этой странной игры, желая услышать завораживающий глухой бас. – Приличные люди не звонят в незнакомый дом так поздно.
– Приличия – выдумка высохших старых дев. Не говори мне больше об этом.
– Да я вовсе не собиралась с вами разговаривать! Это вы досаждаете людям в неурочный час, разводя глупую таинственность и понапрасну занимая телефонную линию. Скажете, я не права? – Собеседник не отзывался, и я разошлась: – Может, вы телефонный маньяк, которому нравится пугать слабонервных женщин? Тогда знайте: я вас ни капельки не боюсь! И вообще, когда позвоните в следующий раз, то разговаривать будете уже с милицией…
– Прекрати… – подал он голос, и чувствующаяся в нем искренняя досада заставила меня прикусить язык. – Просто невероятно, что иной раз приходит в голову пьяной женщине. – Я слабо вякнула, в изумлении вытаращившись на полупустую бутылку. – Я бы на твоем месте забыл слово «милиция», как православный христианин слово «чёрт». Однако я бы помнил, что тот, кто не может на неё рассчитывать, должен быть осторожен вдвойне.
– Вы мне угрожаете?
– Дура… – Он протяжно вздохнул. – Дура и есть. И отчего мне показалось, что ты не дура?
Моя стеклянная подружка глянула на меня выразительно, и, несмотря на мой ангельский характер, в груди моей начало клокотать, как в закипающем котелке.
– Сам дурак! – Я произнесла непривычное словосочетание со вкусом и настоящим удовольствием. – Нельзя толком объяснить: в чём дело?
– Вряд ли тебе понравится то, что ты можешь узнать.
– Может,
