мне на пользу. Вчера вечером я позвонила по телефону, данному Крынкой, и договорилась о встрече с человеком, носящим имя Акоп Ашотович.
Возле подъезда я столкнулась с печальным соседом слева. На лице Николая Ферапонтова явно читались следы терзаний, как душевных, так и телесных.
– Как самочувствие, Коля? – поинтересовалась я. Ведь я всё-таки врач…
Встретиться со мной глазами у него не хватило совести.
– Спасибо… Ничего… Вот, витамины пью…
Я кивнула и, словно невзначай, поинтересовалась:
– Коля, тебе Олег инструменты вернул? А то он всё забывает…
– Вернул, вернул… – живо подтвердил сосед и наконец глянул мне в лицо. В глазах плескался коктейль из тоски и надежды, словно Коля ждал, не смогу ли я каким-нибудь незатейливым заклинанием снять с него похмельный синдром. – Как раз вчера вечером. Мы с ним малость поговорили… о том, о сём…
Но заклинание я запамятовала.
– А Олег от тебя по телефону звонил?
– Ага, – с ласковой безнадежностью кивнул сосед. – Звонил… Сказал, что вы спите, боялся разбудить.
Пока я оценивала услышанное, Коля вздыхал и стыдливо ёжил могучие плечи. Прервать разговор и объяснить недогадливой соседке, что ему давно пора идти поправлять здоровье, он не решался. Поняв, в чём дело, я кивнула и мы попрощалась.
В двенадцать десять я подошла к служебной проходной «Медирона». Огромную территорию центра аккуратно опоясывал добротный решетчатый забор с пиками наверху. Завидев у пропускной вертушки двух дюжих охранников, я мысленно согласилась с теми, кому мерещились в «Медироне» секретные комнаты и закрытые лаборатории.
– Платова Любовь Петровна, – немного заискивающе моргнула я в лицо охранника, солидно восседающего за пластиковой стойкой. – Мне назначено на двенадцать тридцать.
Охранник окинул меня подозрительным взглядом:
– Ваши документы, пожалуйста…
Я с готовностью сунула ему паспорт и заулыбалась, испугавшись, что после всех перенесенных несчастий могу здорово отличаться от фотографии на документе.
– Ваш пропуск… – объявил наконец страж порядка, возвращая паспорт. – Пройдите сюда и ждите.
На проходной имелась комната ожидания. Как выяснилось, посторонние – а именно в таком качестве я сейчас пребывала – самостоятельно пройти на территорию не могли. Из-за отсутствия во дворе растительности из окон комнаты, как на ладони, виднелись аккуратные белые корпуса. От проходной вела дорога к трём центральным корпусам, соединенным между собой переходами на высоте второго этажа и образующим необычный архитектурный треугольник. В корпусах треугольника насчитывалось по семь этажей. Немного правее стояли два одинаковых здания по пять этажей, а чуть дальше к ограде тянулось длинное трехэтажное.
С интересом поглядывая в окошко, я не заметила, как в комнате оказалась высокая сухопарая женщина в белом халате, с колючими серыми глазами и весьма неприятным голосом.
– Платова Любовь Петровна? – Я оглянулась и торопливо кивнула.
