style="font-size:15px;"> – Отдыхаешь сегодня? И правильно! Надо больше о здоровье думать… А что скажешь о новой выставке? – У меня челюсть отвисла. Лидка заволновалась и пересела поближе, тревожно заглядывая мне в лицо. – Чего молчишь?
– Зачем вы за мной следите? – наконец выдавила я.
Псих вздохнул:
– Я за тобой не слежу. Просто я за тебя… беспокоюсь…
– И в чём разница?
– Если бы я за тобой следил, то ты бы обо мне ничего не знала. Улавливаешь?
– Нет, – честно ответила я, оглядывая вибрирующую от нервного возбуждения подружку. – А почему вы за меня беспокоитесь?
– Ты разве не замечала ничего… странного? У тебя проблемы.
Я покосилась на ангелочков и фыркнула:
– Я на свою проблему сейчас смотрю…
– Ты о подружке?
– Нет, – сердито отозвалась я, поскольку поняла, что он прекрасно осведомлен о Лидкином присутствии, – о синих тарелках…
– О! – оживился вдруг собеседник. – И как тебе мой подарок?
Я молчала, сосредоточенно моргая на противоположную стену. Этот парень ещё и видит, куда я смотрю? Он приволок сюда сервиз, подсвечники, а заодно приспособил где-то устройство для съёмки… Погоди, я женщина тихая, но ты окончательно вывел меня из равновесия!
– Отвратительный сервиз, мерзкие амуры, а вино – настоящая гадость! – отчеканила я, с интересом наблюдая, как по синему Лидкиному пейзажу от любопытства пошли красные пятна.
По-моему, заявление произвело впечатление и на психа, поскольку он умолк. Однако дыхание отдавалось глухим металлическим перекатом, и я знала, что он ещё на связи.
– Жаль… – услышала я, и пусть я провалюсь, если в его голосе не звучало огорчение. – Хотел сделать тебе приятное… Ведь перебито столько посуды…
Он помолчал еще несколько секунд и дал отбой. Я положила трубку. Привычку мужа колотить во время ссор тарелки я никогда не афишировала. И с невероятной досадой ощутила, что испытываю нечто близкое к мукам совести.
– Ну? Что? – выпалила подруга, хватая меня за руки. – Что он сказал? Господи, да говори же!
– Он расстроился, – тихо сказала я. – Ей-богу, расстроился…
– Почему?
– Хотел сделать мне приятное. А я обозвала вино гадостью. Зря я с ним так… Тем более что вина я даже и не пробовала.
Лидка немного отстранилась, недоуменно хмуря брови. Она долго разглядывала меня, словно пытаясь вникнуть в какую-то непостижимую суть, не смогла и, наконец, уточнила:
– Погоди, Медведева… Что-то я не пойму… Ты расстроилась из-за того… что он расстроился?
Я задумалась, и сама начиная ощущать абсурдность ситуации.
– И после всего этого, – нехорошим голосом протянула Лидка, – у тебя хватит совести убеждать меня, будто ты не веришь, что это дело рук Олега? И что глаза у тебя на мокром месте из-за какого-то постороннего придурочного дяди?
Внятного
