трансперсональной идентификации оператора (как сегодня называют artifex)[38] с Принципом Принципов в нём самом, воспринимаемым в качестве deus absconditus, т. е. «сокрытого божества». Также ясно, почему ни один алхимик (алхимический оператор) не завершил – и не мог завершить – Делание, иными словами, не пришёл к окончанию opus[39] в течение своей жизни, ведь его конечным этапом является преодоление порога смерти.[40] Лишь смерть служит последней печатью Алхимического Делания, Magnum Opus, успех которого может быть подтверждён исключительно субъективно… в случае, если он имеет место.
Всякое свидетельство и заявление о том, что некто «получил золото» (метафора завершения opus) служит для одурачивания тех, кто готов в это верить, и, в то же время, играет роль главного психологического оправдания artifex в глазах людей.
Более того, становится понятно, что эта практика – по сути «магическая» – в современных терминах является decreeing,[41] и потому она бесстрастно «воздаёт» каждому по заслугам.
III. Изготовление золота
Так же, как растворение манифестации знаменует переход в виртуальное состояние, так и коагуляция проявления означает переход в состояние «реальности».
Алхимия также называется Хризопеей и известна как таковая (честно говоря, более называется, чем известна), то есть как ars aurifera или «искусство изготовления золота». Таким образом, Алхимия – искусство и наука одновременно: искусство, поскольку требует активного творческого воображения; наука (хотя и в наиболее общем смысле), так как подчиняется когерентной систематизации, пусть и субъективной, в области данных для референций.
В этих терминах «первоматерия» алхимического делания представляет собой совокупность семи металлов: серебра, железа, ртути, олова, меди, свинца и золота, герметично закрытых в «стеклянном сосуде» или алембике с запечатанным горлышком. Так, разведя «огонь» под калебасом,[42] т. е. под широкой частью алембика, его поддерживают в течение всей операции nec timide, nec tumide,[43] то есть не слишком слабым и не слишком сильным; при этом наблюдают, как внутри сосуда «тонкое», стремящееся вверх к горлу алембика (закупоренному притёртой пробкой), отделяется от «грубого», а это последнее, в свою очередь, оседает на дне. Затем направление «огней» меняется таким образом, что «тонкое» «падает» сверху вниз и увлажняет «грубое» подобно «росе». По окончании операций «сосуд» разбивают, и в нём должно обнаружиться «чистое золото».
Вполне очевидно, что всё упомянутое суть единая метафора, в которой ключевые слова приведены в кавычках, но сию метафору оператор проживает, ощущая собственной кожей. При этом, благодаря метафоре, он попадает в то измерение (Воображаемое), которое в Алхимии – и не только в Алхимии – является машинным отделением корабля человека; этот вход осуществляется посредством символа, полагаемого
Мастер (лат.).
Делание (лат).
С традиционной точки зрения это верное замечание, поскольку даже в восточных традициях состояние
Предопределяющая (англ.) – игра слов с итальянским глаголом
В оригинале (как и в старинных алхимических трактатах)
Без страха, но и без самоуверенности (лат.).
