с добавками и без таковых.
У прилавка нестройной змейкой стояло человек пять покупателей. Продавщица, довольно миловидная особа с пышной грудью, крутыми кудрями и излишком косметики на лице, деловито вешала колбасу подвыпившему дядьке с усами. Тот следил за ней зорким взглядом, лишая возможности намухлевать с весом.
За усатым дядькой стояла бабуся такой древности, что становилось любопытно, успеет ли она получить товар до того, как Господь приберет ее на небеса. Сама бабуся об этом, похоже, не задумывалась. Она с живым интересом изучала цены на сыры, разложенные у самой кассы, вслух обсуждая достоинства и недостатки отдельных сортов. Женщина средних лет в строгом костюме и башмаках на плоской подошве скучающе кивала в такт бабусиной болтовне, но в активный диалог не вступала.
Позади женщины пристроились два парнишки-подростка. Они пересчитывали скромные сбережения, решая сложный вопрос: на чем остановить выбор. Купить пару банок колы и одну пачку дешевых московских чипсов, или же разориться на два хот-дога в фабричной упаковке, а на запивку обойтись минералкой? Вопрос этот поглотил все их внимание, так что появление Стаса они оставили без внимания. Зато все остальные проявили к новому покупателю живейший интерес.
Как только дверь скрипнула, все головы повернулись на вошедшего. Продавщица бросила быстрый взгляд и вернулась к весам. Усатый дядька успел развернуться всем корпусом, но, сообразив, что предоставил продавщице слишком много свободы для манипуляций с весами, поспешил исправить оплошность. Вид его при этом был настолько расстроенный, что на долю секунды Крячко стало его жаль. Вот ведь незадача. Любопытство требует удовлетворения, а вместо этого приходится следить за вороватой бабешкой.
Зато древней бабусе и скучающей женщине с кудрями ничто не мешало как следует разглядеть незнакомца, чем они и занялись с видимым удовольствием. Женщина поглядывала исподтишка, делая вид, что незнакомец как таковой ее не интересует и оказался в поле зрения совершенно случайно, а на самом деле ее интересует реклама табачной продукции с угольным фильтром, расположенная как раз возле входной двери.
Бабуся разглядывала Крячко открыто. Повернулась к двери всем корпусом, приложила руку к правому глазу, растягивая веко так, как делают это люди, страдающие близорукостью, но упорно отказывающиеся от очков. При этом она еще и комментировала то, что видела:
– Ой, глядись-ко, Степанида, какого красавчика в наши края занесло. Росточку-то можно было и прибавить, а вот с хозяйством у него, видать, богато. Вишь, как штаны на ширинке топорщатся, того и гляди, все добро через молнию повылазит. Городской, а, смотри-ка, богатство мужское в дорогих автомашинах не растряс. Слышь, Степанида, ты колбасу-то свою бросай, упустишь городского франта через забулдыгу Шивайку, локти потом кусать будешь. Бросай, говорю, колбасу! Успеешь свой калым заработать, сегодня Рульчиха отовариваться придет,
