не засмеялся. Многие мудрецы с осуждением зацокали языками. Храброго Савлия за труса не почитали. Однако Раман и не думал оскорблять мужа.
– Три раза ты отбивал наскоки таёжных на своё поселение, ведь так? – продолжил он серьёзно. – Поговаривают, что отряды аж под пять сотен, да всё ночами, ходили скрытно на тебя. Лютые атаки на валах в тумане отбивал ты. Там первый ты клевцом махал – так говорят достойные люди. Спасал ты и соседские поселения от погромов – то я лично застал. О чутье твоём бранном, Савлий, при всех в совете свидетельствую, оно как у матёрого волка. Но что с тобой, мой друг, сегодня приключилось?
Савлий не отвечал – видимо, узоры пламени поглотили его внимание. Раман воскликнул весело:
– Савлий, прошу тебя, не ты один упрямый! Мы все ой какие упрямцы. Гордимся, что уж скрывать, своим упрямством…
Послышался общий благодушный смех.
– Упрямо держим клятвы! – продолжил Раман, гордо подбоченясь. – Упрямо дружбу сберегаем. Жуны по родству давеча у нас попросили помощи супротив Чжоу. Мы жунам помогли. А ведь могли бы и отказать! Но нет, упрямо нарядились в бронзу…
Примирительный хохот стал громче.
– Савлий, отчего ты невзлюбил дорогую Адму? – Раман подался вперёд, силясь разглядеть лицо того, к кому обращался.
– Раман почтенный… – Савлий оторвался от созерцания пламени и встретился с товарищем тяжёлым взглядом. – Нет у меня обид на Адму. Не об Адму почтенной тревоги мои. И не о себе пекусь. В войнах с таёжными утратим племя, достаток, да и веру в Богов, нас, неразумных, создавших. Думу твёрдую держу, что смогу без войны таёжных склонить на нашу сторону. Особливо тех, кто к югу.
– Своим появлением у них ты, Савлий, не только вызовешь презрение к себе, известному герою прошлой войны… но и к нам, северным. Мы такого сраму, Савлий, не заслужили! А потом, когда ты… высмеянный ими… рот откроешь… ускоришь ту войну, от которой нас хочешь уберечь. Савлий, тебя же и убьют. А нам пришлют несчастную твою голову. Понимаешь?
Раман с шумом сел. Савлий остался у костра. Верховный жрец указал посохом на его тёмную фигуру.
– Совет пятисот, выскажемся за настойчивого Савлия?
Никто не поднял руки в поддержку упрямца. Савлий горько усмехнулся, словно гримаса боли на миг исказила его лицо. Впрочем, из-за неверного света костра немногие смогли рассмотреть в подробностях настроение Савлия. Ледяной голос верховного жреца стёр печальную гримасу с лица мужа, оставшегося в одиночестве:
– Готов ли ты, Савлий, бороться за звание временного вождя?
Савлий поднял правую руку с кинжалом, спящим в ножнах. Снял войлочную накидку. Обмотал левую руку – получилось подобие щита.
– Савлий, назначаю тебе в противники… о нет, не Адму. – Жрец мельком взглянул в глаза решительно поднявшей клевец Адму. – Достопочтенная уже определена советом в важное
