едва ты начинаешь говорить со своими детьми о какой-либо проблеме?».
Слушатель (С.): «В то время как в делах и в отношениях с другими у меня нет проблем, в отношениях с собственными детьми я не чувствую себя свободным, как будто в них присутствует что-то жесткое, фиксированное».
П.: «Следовательно, здесь как будто имеются точки неприкосновенности, которые тебе не следует оспаривать: это так, и все. Тогда как рационально ты чувствуешь, что можешь всего касаться и все обсуждать, а значит, управляешь ситуацией (я сейчас говорю о глубокой внутрисущностной рациональности), с собственными детьми ты ощущаешь какое-то невидимое препятствие.
В сущности, такой вид блокировки, стойкого сопротивления означает, что ты этого не можешь и не должен касаться. Здесь ребенок как будто обладает верховной властью, превалирующей даже над твоей. Ведь как бы то ни было, ты – “этот” отец, “эта” мать.
Когда ребенок с тобой спорит, в этом есть нечто, о чем ты не имеешь права судить свободно, а потому обязан выслушивать его определенным образом».
С.: «Сравнивая с тем, что было несколько лет назад, базовым императивом тогда было “они не должны страдать”».
П.: «Этот тип страдания связан с чем-нибудь?».
С.: «С моим потенциалом».
П.: «Порыв “Сверх-Я” связан с твоей внутренней значимостью. Это другой бог внутри тебя. Только первичный принцип может удостоверяться как другой абсолют в высшей эгоистичности отдельно взятого индивида».
Малолетний ребенок, еще ни в чем не проявивший себя взрослым, обеспечивается дарованной ему устроенностью жизни взрослого родителя: это вредно как для детей, так и для родителей.
При беспристрастном анализе ситуации мне становится жаль моих дочерей, живущих в достатке: поскольку я богат, то не могу воспитывать их так, как мне бы того хотелось, потому что окажусь непонятым обществом. Я – момент прибытия, тогда как они – точки отправления перед лицом жизни.
Я уже знаю, что, если ничего не случится, они окажутся неполноценными, столкнувшись с постоянной чуждостью жизни, и знаю, что не могу предложить им способ борьбы на их собственном пути. Практически, создавая тыл определенного потенциала и силы, я заставляю их преодолевать бесконечные экзамены существования. Перед лицом жизненной задачи и по исторической необходимости я не могу дать им максимум воспитания.
Система обучает таких детей, как удволетворять маленькие интересы, как шантажировать родителей, чтобы получить еще на десять евро больше, еще одну вещь из одежды, еще одну неделю каникул и так далее, но тем самым они «мониторизируются», усиливают монитор отклонения, используя “ipse dixit”[18] от “deus ex machina”[19], и не знают, что этим они «цементируются» него. Действуя таким образом, они достигают сиюминутного успеха, но потом оказываются жестко, окончательно структурированными.
Для большинства свободных взрослых максимальную опасность представляет именно «Сверх-Я» детей, поскольку преодолеть его наиболее трудно.
От лат.: «Сам сказал».
От лат.: «Бог из машины».
