среды, в которой живет человек. Тем самым я не ссылаюсь на идеологию йоги, на трансцендентное созерцание, художественное обучение, а понимаю под этим то, как субъект опосредованно становится единым с той реальностью, которая его поддерживает: это – способность к непрерывному единению с той средой, с которой субъект сосуществует.
Онтопсихолог должен быть способен к взаимодействию, к действию, родственному той логике, которая заложена в проекте живой природы: выращивание растений, создание скульптур из камня, работа на земле и так далее – все это должно быть не хобби, отрешенностью или делом ради дела, а гарантией возвращения к самому себе через смерть символов[28]. В определенном смысле это форма смерти[29]. Осознать, что перед лицом высшего разума вещей все уже мертво и только вечность существует – значит, таким образом, превзойти страх, барьер психологической смерти: суметь умереть ради жизни в ее глубинной сокровенности. Умереть в симбиозе с образами, бегом, рождением, становлением: испытать смерть всех дорог, всего становления и отыскать сокровенность, которая всегда благодатна. Это способ интимного соприкосновения с миром в единстве с собственным онто Ин-се, и это вопрос не рационального ума, а висцеротональной интеллектуальности, где в итоге не останется ничего для раздумывания, ни одного инструмента, ни одного слова, а исключительно очевидность предельной, священной интимности, дарующей блаженство.
Чтобы этого достичь, необходимо войти во все живущее, научиться питаться, метаболизируя животворящую сущность природы, а не ее внешние проявления: вобрать душу цветка, а значит, объединить жизнь с жизнью. Лекции по живой кухне[30], проводимые мною, на самом деле служат инструментом, с помощью которого можно достичь единения с природой, возобновить действие порождающего, изначального принципа нашего онто Ин-се. В живой кухне, за разговорами и едой, речь идет об умении уловить и впитать в себя тот дух, который создает этот сок, и тот способ, посредством которого великая жизнь дышит и парит в собственном проявлении.
Естественно, я не принадлежу к «зеленым», которые хотят фиксированности природы. Природа всегда спасалась как процветание духа, следовательно, и человек должен войти в постоянство этой жизненности. Исходя из внутрисущностной логики и заданного порядка движения живых явлений (можно представить себе любую химико-технологическую конструкцию), мы можем производить бесконечное количество вещей: достаточно познать все противоположности и многообразие следствий некоей причинности, как мы начинаем жить. Однако для этого необходимо соблюсти то, что природа гениальным образом уже дала как основу[31].
Онто-психология обращена не только к результату процесса созидания, но и к его душе, т. е. обучает виртуальности, тому проекту, в котором природа гениально орошает эстетическим изобилием и функциональностью: природа дает нам эффекты, но она же дает и причины, а мы должны лишь развивать науку. Так, к примеру, мы поступаем
Однажды в Бразилии я написал картину, которую никто не понял; я изобразил смерть символов и, главным образом, передал необходимость достижения момента молчания, бездеятельности, где вся логичность фантазии и рациональной деятельности задерживается, подходит к завершению и интимно входит в то, чем является паническая сокровенность всего.
Подробнее см. Менегетти А.
См. Менегетти А.
Например, выращивание апельсинов, картофеля, помидоров без семян мне кажется первым шагом к отрицанию, к деструкции и означает, что через какое-то время мы – даже физиологически – будем питаться роботизированными стереотипами. Семена являются составляющими формообразования плодов. В своей полноте семя представляет собой геном, посредством которого вечная природа создает собственные факты, собственные превозношения, а также встречу, объятие, симбиоз, слияние со всеми своими живущими существами. Говорят, что это делается ради мира, а мне кажется, это несет принцип войны и ненависти: все эти фрукты, или козы, или альбуминовое (белковое) молоко, которое начинают производить в различных частях мира, и прежде всего в Израиле, по-моему, представляют собой форму «мора голодом», поскольку мы продаем продукты, которые больше не смогут воспроизводить себя и, естественно, всегда будут продаваться бедным народам, которые постоянно будут голодать. (Речь идет о так называемых «генетически модифицированных продуктах».
