и спросил:
– Мне говорить всё, что я увидел, или только про бумажные деньги?
– Ха-ха-ха, – засмеялся он. – Конечно же, говорите всё, в противном случае это будет нечестно по отношению ко мне и ко всем присутствующим, – он жестом показал на Серого и женщину, которая открывала нам дверь. – Ведь я тогда не смогу по достоинству оценить ваш талант, юноша. Приступайте! – и он повелительно махнул рукой.
Подойдя к буфету, я приложил ладонь к стеклу и начал вещать:
– На верхней полке, вот в этой посудине, – я показал пальцем на сахарницу, – лежит червонец.
Продвигаясь по комнате против часовой стрелки, я остановился напротив большой картины.
– А за этой картиной ящик металлический в стене, а в нём денег много. Вот сколько, – и я показал ладонями величину стопки.
Смотрю, а выражение лица у хозяина квартиры изменилось. Ну, думаю, гад, получай по полной, раз сказал, что мне надо всё говорить. Закончив круг, я подошёл к круглому столу, стоящему на средине комнаты.
– Здесь, правда, лежат не деньги, но в этой ножке, вот в этом самом месте, – я пальцем постучал по столешнице, – выдолблено отверстие, а в нём лежат белые прозрачные камушки.
Мужчина аж позеленел, смотрит на меня исподлобья колючим взглядом, желваки на челюстях так и ходят, так и ходят. Тогда я решил окончательно добить его, и говорю:
– А вот тут, – и начинаю нагибаться под стол.
– Хватит! Хватит! – истерично прокричал он. – Вы более чем убедили меня, молодой человек. Даже больше того – просто поразили. Это же надо, такой молодой и такой талантливый. Да вам цены нет. Вы хоть сами понимаете, кто вы есть? – и он бросился меня обнимать.
Но так, наверное, обнимает свою жертву змея перед тем, как её съесть. Было это мерзко, омерзительно и противно. В каждой ноте его голоса слышалась фальшь. Когда он обнимал меня, я почувствовал все его низменные желания по отношению ко мне, его надежды и чаяния в использовании моих способностей для своего обогащения, и ещё я почувствовал, что он серьёзно болен. Болезнь находится в самом зачаточном состоянии, но спасения от этой болезни у него нет.
Немного успокоившись, он усадил меня на стул и обратился ко мне наигранно-ласковым голосом.
– Давайте, молодой человек, теперь познакомимся с вами поближе. Меня зовут Булькин Самуил Маркович, а вас?
– Меня Архипом, – скромно представился я.
– Вот что, Архип, я тут подумал и решил, что ты на какое-то время останешься в этом доме. А потом я решу, что мне с тобой делать. А ты, Серый, ступай, ступай, голубчик. Потом, после мы с тобой обсудим наши дела. Не до тебя сейчас.
Было видно, что Серый обиделся, но, при всей своей несдержанности, в этот раз он сдержался и вслух ничего не сказал. Сняв с вешалки кепку, он вышел из квартиры и тихо прикрыл за собой дверь.
– Лизонька, – проворковал Самуил Маркович, обращаясь к женщине, – собери нам, голубушка, на стол обед, а то что-то я проголодался.
