её отсель. А то от этого лая людям ещё хуже становится. Эй, Матвейчук! Посмотри деда возле себя. Или мне показалось, или он на самом деле глазом моргнул, а то мне отсюда плохо видно?
– Да кажись, нет. Всё с ним, как прежде. Показалось. Ты мне лучше кисет сюда кинь, а то мне с костылями между кроватями скакать не сподручно… Оп! Поймал. Спасибо, Петрович. А сам засмолить цигарку не желаешь? Уж больно табак душистый мне жинка прислала. Ходь сюды, отсыплю тебе табачку.
– Да-а-а, знатный у тебя, Микола, табачок! Горло дерёт, як гарилка. Я такой табак тильки да войны курил… Во, побачь, Матвейчук, диво якое. Собака брехать перестала и на нас уставилася. Можа, ей скучно было без нас с тобой?.. Га-га-га…
– Тише ты. Разбудишь сейчас всю палату, а особенно вон того деда. Кстати, ты не знаешь, чего это он лежит в госпитале, а не в больнице? Вроде по возрасту его должны были списать из армии ещё лет сорок назад. Га-га-га… Или уже воевать некому, что таких вот дедов на фронт берут?
– Тише ты, придурок. Не дай Бог кто-нибудь услышит. Тогда мы с тобой вместо фронта поедем на другой фронт. Да, да! Именно на тот. Ты всё правильно понял.
– Постой! Вот вроде опять у деда глаз дёрнулся. Ей Богу, дёрнулся. Сам видел. Эй, сестричка, позови дохтара. Скажи ему, что у нас тут дед лежачий моргать начал. Во, во, смотри, глаза открыл…
– И точно. Открыл. А всё говорили, что уже никогда не откроет. Вот чудеса якие дивные Господь творит. Вернул все-таки его заблудшую душу назад.
…Послышался топот ног. В палату вбежало несколько человек, и кто-то сильным волевым голосом скомандовал:
– Быстро несите его в смотровую. Расступитесь. Не мешайте, освободите проход. Осторожней. Не дрова несёте….
– Дайте ему ещё нашатыря. Достаточно. Вроде бы пришёл в себя. Товарищ военврач! Вы отвечаете за него головой. Немедленно освободить для него отдельную палату, а я распоряжусь, чтобы у дверей выставили часового. Вы, и только вы будете иметь доступ в его палату, и никто другой. С этого момента для всего персонала госпиталя вводится особый режим. Лично вам покидать госпиталь запрещается. Обо всех изменениях с пациентом докладывать лично мне незамедлительно, независимо от времени суток. Соответствующий приказ получите в течение часа. Вам всё понятно?
– Да, товарищ капитан государственной безопасности!
– И немедленно сообщите мне, когда его можно будет допросить. Самому в разговор не вступать…
Я проснулся внезапно. Открыл глаза и сразу зажмурился от чрезмерно яркого света. Все предметы вокруг меня были выкрашены в белый цвет. Надо мной висела белая люстра, слева от меня стояла белая тумбочка, а справа располагалась большая белая ширма, за которой, по-видимому, находилась входная дверь. Через какое-то время, этот стерильно белый цвет, стал меня раздражать. И я подумал, что тот, кто меня поместил в это помещение, сделал это специально и намерено. В белой комнате взгляд человека не задерживается долго на одном предмете, а находился
