назвать.
– Так какое, какое же? – заволновалась Таня из окошка.
– Эдмунд! – выдохнула Кира Львовна. – Я его однажды от очень начитанной соседки нашей Софьи Михайловны услышала. Её, правда, потом посадили. Очень кроткая старушка была – целыми днями читала, читала. Вот её и посадили. Я и испугалась тебя так назвать, когда ты родился. Ненашенское это имя. А теперь вижу, что неправа я была. Может, и судьба у тебя тогда по-другому сложилась бы. Как ты думаешь?
– Называйте меня теперь, мамаша, Эдом, – предложил мальчик, потому что это имя ему вдруг приглянулось. – А вас-то мне как называть в свою очередь? У вас, может, тоже какие-то пожелания на этот счёт имеются?
– А тебе как хочется, чтобы я называлась, Эд? – спрашивает Кира Львовна, и при этих словах мальчик вдруг чувствует, как он превращается в Эдмунда с благородной душой.
– Я хочу, дорогая мама, чтобы звали вас Элеонорой, Норой! Вы согласны? – С замирающим сердцем ждёт он ответа.
– Как же мне не согласиться, если тебе это имя приглянулось. Ты меня назови, а я почувствую, моё оно или не моё. Я думаю, что ты должен был бы угадать. У нас ведь одна мечта, чтобы всё у нас с тобою хорошо было, сыночек! – растроганно соглашается Кира Львовна.
– Нора! Дорогая мама Нора! – всё ещё находясь в объятьях бывшей Киры Львовны, тепло произносит Эд.
Поворачивается наконец от полностью выкипевшей кастрюльки и видит перед собой легко танцующую над полом (потому что ведь невозможно, чтобы активизировавшиеся в темноте тараканы бегали теперь по ногам) бесплотную прекрасную зрелую женщину и сразу же угадывает в мягких её чертах маму Нору. Уже нет нужды в объятиях, потому что они так близки, так родственны друг другу.
– Послушайте, – вдруг доносится до них призыв со стороны окна, чудом успевший пробиться в их общее плотное пространство любви.
Это Таня Громова, лунатик 4 «Б» класса. Её голова плотно засела в форточке, и уже надо же что-то делать – нельзя же вот так стоять и стоять на карнизе, можно же и простудиться. Ведь зима же!
– Послушайте, дайте и мне какое-то имя! Может, я тогда тоже стану как вы и выдерну наконец из форточки мою застрявшую голову, – предлагает она.
– Конечно же, конечно, мы сейчас поможем! – с готовностью отзывается мама Нора. – Эд! Давай откроем окно – как я сразу, когда ещё была Кирой, не догадалась! Девочка совсем замёрзла. Да и как она там, бедняжка, оказалась? За окном!
– У вас теперь не получится окно открыть, – сообщает Таня, – вы оба бесплотные. Давайте лучше имя скорее придумывайте, пока я не замёрзла.
– Я бы тебя назвал Ундиной. Вон как ты на фоне луны светишься! Ина! Согласна? – предлагает Эд.
– Согласна! – отзывается эхом и легко отделяется от окна Ина. – Идите сюда! – манит она их из кухни наружу.
И, слившись воедино, Нора и Эд без малейших усилий выплывают через форточку по лунному лучу в тёмное воздушное пространство, окутавшее город…
Наутро
