светло-зелёная коробка с золочёной каймой была красиво перевязана атласной тёмно-зелёной ленточкой. Степан неумело развязал бант, освободил коробку от ленты и навешанных на неё этикеток, вынул из коробки прозрачный пакет, красиво перевязанный другой, более узкой зелёной ленточкой, отвязал и её, достал из пакета кулич и, не донеся его до выставленной Татьяной широкой мелкой тарелки, со словами «о, какой тут лес!» брезгливо сунул кулич назад в пакет.
– Что там? – заинтересовалась Татьяна.
– Вековая плесень, – ответил Степан, указывая на необычную белую лохматую плесень, покрывающую верх кулича, под которой просматривались шоколадные и карамельные палочки.
– О да! Это лучше не есть. А у меня сырники! Будешь?
– Конечно! Сама пекла?
– А кто же?
– Конечно, буду! А этот кулич отнесу назад. Вот ведь подсунули!
– Кто? Продавцы-то не заглядывали в коробку. Кулич дорогой, химии в него не положили или положили мало, потому он и заплесневел. Поди вон, купи дешёвый торт – он с месяц простоит, и хоть бы что, никакой плесени.
Стали пить чай с сырниками. Степан, жуя сырник, проурчал что-то одобрительное и умолк. Во всём его облике читалось блаженство. Взгляды его на Татьяну были умилённо-ласковы.
Татьяна не выдержала и спросила:
– А ты со всеми так?
Степан насторожился:
– Как?
– Ну, как со мной?
– Танюш, не понял. Что ты имеешь в виду? – во взгляде Степана появилась настороженность.
– Ну, я имею в виду, – очень волнуясь, гася в себе обиду, проглатывая вдруг появившийся в горле воздушный ком, и оттого медленнее, чем обычно, заговорила Татьяна, – твои отношения с женщинами.
– А что мои отношения? – тоже сильно взволновавшись, но внешне равнодушно спросил Степан. Не получив от Татьяны ответа, продолжил: – Танюш, ты, наверное, думаешь, что я к тебе отношусь как ко всем другим? Нет. Ты другая. Ты – лучшая. Я благодарю Бога за нашу встречу.
Все эти слова, сказанные после вопроса, оставленного Татьяной без ответа, Степан произнёс с трепетом, с придыханием. При этом он поднял со стола руку Татьяны, поднёс её ко рту и по окончании слов ткнулся в неё необычно тёплыми и чуть влажными от чаепития губами. Со стороны это выглядело как артистическая игра. Но Татьяне хотелось слышать именно эти слова, и именно так произнесённые. Желание спросить его о встрече с Ларисой отпало, ей было всё ясно: она одна в сердце Степана.
Так думали и многие в обществе. Татьяна была единственной, кому Степан выказывал особые знаки внимания. Все быстро привыкли к этому, и многие считали их красивой счастливой парой, но не все. Были и те, кто считали, что Татьяна совсем не пара Степану, он мог бы найти и получше; были и те, кто считали Степана не парой Татьяне, но вслух того не высказывали. Шла третья неделя со дня
