я предполагал увидеть просто хорошенькую девушку, а ты так роскошна.
Последнее слово «князь» произнёс с особой интонацией.
Слушая «князя», Ольга успела подумать: «Этот «князь» мне тыкает. За шлюху меня принимает, или, может, у них так принято. Надо будет спросить. Любит худышек – это об Антоне. Не знала. Значит, бывал тут с худышками. Вот сволочь. Хотя…» – мысль эту не додумала: другая мысль вытеснила её: «Этот «князь» назвал меня роскошной, понимает толк в женщинах. А сам-то как хорош. Мне б такого».
– А что мы пьём? – спросила она.
– Хорошее вино. Тебе понравится, – ответил «князь» с нагловатой уверенностью в голосе и даже при этом в подтверждение своих слов кивнул сам себе. Ольга вместе со всеми поднесла бокал с вином к губам, сделала глоток, второй, третий. Захотелось выпить всё залпом: вино было великолепно, но сдержала себя. Неудобно как-то, тем более что «князь» выжидательно смотрел на неё.
– Да, очень вкусно, – заявила Ольга, ставя бокал на стол.
– Я рад! – радостно отозвался «князь». – Это вино с плантаций моего отца.
– Ты хочешь сказать, с твоих плантаций, – вмешался Антон. «Князь» бросил на Антона короткий взгляд и снова обратился к Ольге:
– Мой отец имел большие виноградники в Греции. Дом у моря. Он любил море. У него в Испании всегда наготове стояла яхта, хотя он был большим тружеником и на яхте в море выходил считанное число раз.
Начиная со слов «он любил море…», в голосе «князя» появились нотки грусти. Умолкнув, «князь» опустил голову и уставился куда-то вниз. Заговорил Антон:
– Большой был человек твой отец. Пусть земля ему будет пухом.
– Антон! – возмутился «князь». – Так у нас не говорят. Какая земля! На земле он много поработал. Пусть его душа вознесётся в рай!
– Давай помянем твоего отца. Выпьем.
Выпили. Ольга тоже.
– А что с отцом? Он погиб? – спросила она, участливо заглядывая в неожиданно голубые глаза «князя».
– Можно сказать и так. Жалко, у меня нет такой тяги к земле, как у него. Наверное, я продам виноградники.
– А дом, как договаривались, продашь мне, – слова Антона прозвучали как утверждение, но с нотками сомнения. «Князь» ответил не сразу, пауза висела секунд семь. При этом он состроил на лице гримасу сожаления и огорчения: губы вытянуто-поджаты, он даже мотнул головой в сторону в знак недовольства. Смотрел он при этом не на Антона, а в сторону.
– Ты что, передумал? – Антон от возмущения даже подался корпусом вперёд.
– Я бы, может, и передумал, – уже оборачиваясь к Антону, отпуская каждое слово с интонацией весомой значимости, заговорил «князь», – но данное слово я держу.
– Ну, спасибо, братан! – обрадовался Антон. – Я знал, что ты держишь всегда своё слово.
Антон схватился за бокал, хотел сказать
