суд. Доска позора, презрение коллектива, общественное порицание. Было ещё очень эффективное средство: принудительное лечение в ЛТП (лечебно-трудовое предприятие).
Но было и гарантированное место на ударной стройке, и койка в рабочем общежитии. Выполненные и перевыполненные соцобязательства, призовые места в конкурсах профессионального мастерства.
А там, при Серёгиных-то трудолюбии, исполнительности, безответности, пролетарском происхождении и детдомовском прошлом – и до партбилета недалеко.
А там – чем чёрт не шутит – сидел бы Серёга, простите, Сергей Петрович в красном (нынче жёлтом) депутатском кресле в Москве. Принимал законы, по которым жила страна, жили бы Юра с Лялей. И кем бы они были, Юра с Лялей, если бы не перестройка?
Перевернули ли девяностые жизнь с ног на голову? Или расставили по своим местам? Кто знает.
Очень скоро Серёга переделал по хозяйству всю неподъёмную работу. Остальное Ляле самой было под силу. Пора было подумывать о расставании.
Не тут-то было. Кроме Ляли, никого у Серёги в городе не было. А от таинственной сестры толку было мало. Его долговязая фигура то и дело возникала за калиткой:
– Хозяйка, не нужно чего сделать?
А так как он в любую погоду из города до коттеджей добирался пешком – то не развернёшь же его, да ещё голодного. Приходилось выдумывать работу по мелочи, куда деваться. Как ни крути, но по Лялиной вине Серёга лишился соседского куска хлеба и крова.
Ляля выписывала из газет номера организаций, куда требовались рабочие руки, подсовывала ему их. Серёга отмалчивался, беззубо улыбался. А назавтра снова горбился за калиткой:
– Хозяйка, работа есть?
Выяснилась причина Серёгиного постоянства и унылой привязанности к Лялиному дому: у него не было не только жилья, но и прописки тоже. Без чего его, естественно, никто не брал на работу.
– Паспорт-то у тебя хоть есть? – с отчаянием спрашивала Ляля.
– У друга где-то должен быть.
Нет, какое поразительное легкомыслие! Вопрос о жилье приобретал остроту с каждым днем. Мать друга в фабричном посёлке ругалась и гнала Серёгу. К сеструхе в комнату не пускали соседи, угрожая вызвать милицию.
Ляля через Юру обращалась к знакомому мебельщику, к строителю. Не найдётся ли у них местечка сторожа и по совместительству работящего, изумительного, редкого по нынешним временам работяги? Но предпринимателям очень не нравилось отсутствие прописки у Лялиного протеже.
И вдруг Юра, по обыкновению стариковски морща лоб, сам предложил:
– Это… У меня командировки затяжные ожидаются. В Среднюю Азию. Давай твоего батрака в сторожа. Клетушка в подуподвале у нас пустует. Всё не одна будешь, не так страшно.
– Этот батрак такой же мой, как твой, – обиделась Ляля. А сама передохнула с облегчением.
